— Иди сюда, — повторил Алекс.
— Пошел к хаффу, — сквозь зубы огрызнулась я, пытаясь хотя бы для себя решить, чего мне больше хочется. Наверное, мне придется остаться посередине, между двух огней. Но разве каратель не понимает, что я его уязвимое место?
И почему, в конце концов, я должна выбирать?
Разозлившись, я направила коня к Алексу, и никто, никто меня не остановил. Эльф смотрел на меня с нескрываемым одобрением.
— Молодец, — похвалил он своим чудесным, слегка хрипловатым голосом, и я едва удержалась, чтобы не растаять.
Спрыгнув с Коня и ласково погладив длинную золотистую гриву, я отозвала его. Вряд ли мне доведется отсюда уехать, так пусть хоть животное не пострадает. Выдернув из ножен парные клинки, я двинулась к герцогу. Да, я приду к тебе, мой эльф. Приду и убью. Все, как я и обещала. Надеюсь, Райвену хватит ума не вмешиваться. Если Латиэль — это его личная проблема, то Алекс — мой. Он меня предал, он пустил меня в расход, он пытался убить меня и ждал, что я покорно взойду на плаху. Я бы взошла, но с моих глаз спала пелена. Долг, честь, клятвы, присяга, принесенная в Академии — все это для меня пустое, когда дело касается Лексиана. Я им больше ничего не должна. Я никому больше ничего не должна.
Алекс смотрел на меня со смесью недоумения и любопытства. Так, как будто любимый хомяк внезапно встал на задние лапы и начал жонглировать. Нет, серьезно, он действительно уверен, что у меня не хватит духу наброситься на него?
— У тебя был шанс, — крикнула я так, чтобы Райвен тоже услышал. — Я говорила тебе убираться так далеко, чтобы я никогда тебя не нашла. Говорила я такое, Алекс?
— Я никуда без тебя не уйду, — кажется, эльф не обратил внимания, что я окончательно перешла на «ты». Он смотрел на меня серьезно, будто действительно ждал, что мы сейчас развернемся и умчимся в закат.
Не ответив, я бросилась на эльфа. О, Богиня, что я делаю? Я убью и себя, и карателя. И если Алекс сейчас пустит в ход хотя бы часть своих боевых способностей, я не выстою.
«Рейн! — практически зарычал на меня Райвен. — Я верю тебе. Отступи, пока не поздно».
Поздно. Меня уже не остановить. Я только горько усмехнулась. Испугался, пернатый? Неужели он думает, что меня можно бесконечно подозревать, обвинять, и я от этого не сломаюсь? Меня давно уже сломали. Но каратель сделал меня хрупкой, уязвимой, ранимой. Я собиралась отгородиться прочной стеной отрешенности, но его стрелы бьют метко, не давая мне ни закрыться, ни уклониться. И с каждым таким ударом я становлюсь всю слабее.
«Я не могу» — едва слышно, на выдохе, прошептала я, и метнулась к рыцарю, нанося ему оглушающий удар. Не дав опомниться, заблокировала ему возможность восстановиться, сорвала несколько защитных заклинаний, но, похоже, цели своей так и не добилась. Кажется, рыцарю в тяжелой броне мои нападки показались смешными, судя по расползающейся на лице ухмылке.