Перешагивая через спящие тела, распростертые на узких тюфяках, Айна только чудом не упала – вино изрядно дало ей в голову, а комната, куда едва попадал свет с нижнего этажа, была погружена в темноту. Кое-как, почти наступив на пару соседских ног, она пробралась к той стене, где, свернувшись калачиком, лежал ее брат. Нащупав его теплое маленькое плечо, она скользнула под шерстяной одеяло, пропахшее дымом и мышами. Когда Айна обняла Лиана, ей показалось, что здесь и сейчас она как никогда дома...
И почти сразу поняла – Лиан не спал.
Найдя ее ладонь, он крепко стиснул озябшие пальцы Айны и прижал их к своей груди.
Пальцы были мокрыми.
На следующее утро Айна поняла, какую цену ей придется заплатить за долгую ночь с Риндоном Бергом и его дорогим вином. Худо ей стало уже на рассвете, когда половина постояльцев тихо укладывали вещи по мешкам, собираясь покинуть постоялый двор. Сама Айна вставать не собиралась, но ей пришлось это сделать, чтобы не осквернить постель содержимым своего бунтующего нутра. Кое-как добравшись до поганого ведра в комнатушке за стеной, она извергла из себя весь съеденный накануне ужин вместе с остатками благородного напитка. Худо ей при этом был так, что впору упасть на пол и скрючиться подле того смердящего ведра. На тряпичных ногах она по стеночке доползла до своей постели, и, попытавшись лечь, снова испытала жуткий приступ тошноты. По счастью, внутри у нее к тому моменту уже ничего не осталось, а то бы старый тюфяк наверняка оказался испорчен.
Айна очень надеялась, что после похода в уборную ей станет легче, но муть все поднималась и поднималась у нее в горле, а мир вокруг вращался круг за кругом, делая тошноту еще более несносной. Во всем этом была одна только радость – когда телу так плохо, нет никаких сил думать о душевной боли.
Айна лежала, скорчившись и кусала себя за палец, чтобы не застонать слишком громко. Но Лиан все равно проснулся. Завозился тихо у нее под боком и вдруг прижался к ее спине, уткнувшись головой куда-то в плечо. Маленькая теплая ладонь скользнула Айне под рубашку и накрыла тяжело вздымавшиеся ребра. Исходивший от этой ладони жар проник глубоко под кожу, и ледяная тяжесть начала таять... Спустя пару мгновений Айна даже сумела сделать первый глубокий вдох, а потом почувствовала, как останавливается бешенное вращение комнаты, как затихает неровный сбивчивый стук сердца. Благодарность затопила ее с головой, вырвавшись наружу неудержимыми слезами. Айна накрыла горячую ладонь своей рукой и поняла, что больше не может держать в себе это все.