– Так и написано? - спросил он с улыбкой, не сводя взгляда с моего лица.
– Полагаю, в какой-нибудь главе этот пункт точно указан. Я плохо перевожу с диалекта. Особенно уставы и сонеты норсентской классической поэзии, - с иронией добавила я.
Неожиданно шутки закончились, а обсуждать вдруг сделалось нечего. Несколько долгих секунд мы провели в принужденной тишине – молчать приятно только с близкими людьми.
– Теперь я понимаю, почему ты со мной не спорил из-за писем к Юне, - проговорила я. - Человек, который говорит правду, не должен никому ничего доказывать.
Гаррет замер. Даже на расстоянии чувствовалось, как напряглось его сильное, большое тело. Взгляд был нечитаемым, плечи oкаменели. Но он плохо меня знал: демона с два я первой заговорю об их отношениях со свободным братом. Не люблю людей, лезущих в душу,и себе вероломства не позволяю.
– Я не пыталась выяснить правду, - опередила вопрос, который он, возможно,и не собирался задавать. - Она упала на меня сверху.
– Много упало?
– Не то чтобы много, скорее внезапно. Как кирпич. И коль ты приехал раньше шоколадок...
Я полезла за своей особенной конфетой. Особенной она была в основңом потому, что хранилась в рабочей сумке три года. Сначала я забывала ее съесть, а потом выкинуть. Как удачно пригодилась!
Шарик забился в угол, словно не хотел покидать насиженного места и прятался. Εле выколупала и с торжественным видом, достойным целой коробки шоколада с морской солью, протянула северянину.
– Вот! Я прошу у тебя прощения, Гаррет, за несправедливые нападки.
В гробовом молчании с непроницаемым видом он рассматривал подозрительный леденец на моей ладони. Измятый фантик чуточку развернулся, к желтому карамельному бочку прилипли хлебные крошки. Было ясно, что конфета давно перешагнула через лучшие годы и просто тихо-мирно доживала свой срок под учебниками и перекусами, взятыми из дома.
– Не стесняйся принимать искренние извинения, - скомандовала я и нахально сунула карамель ему в руку. - В этой традиции главное не свежесть конфет, а добрые намерения. Только не ешь! Она ждала тебя года три и давно состарилась. Увидимся, Гаррет.
Я закинула сумку на плечо и перешагнула через вытянутые ноги северянина. Он зачарованным видом рассматривал леденец, словно впервые в жизни видел карамельный шарик, и не попытался меня остановить.
Правда, далеко уйти не удалось. Ваэрд нагнал меня в шумном коридоре спустя пару минут.
– Адель! – громко позвал в спину, невольно привлекая любопытные взгляды.
Наплевав, как выглядит со стороны, бодрой рысцой он пересек коридор, остановилcя в полушаге. Мягко сжав мои плечи, заглянул в лицо и напористо, словно бросал вызов, произнес на шай-эрском: