С мамой диалог вышел более обстоятельный.
Сначала, правда, она сделала то, что меня всегда так бесило в родной реальности: крепко обняла меня и шёпотом принялась повторять, как же она за меня испугалась, смотря трансляцию. Хорошо, что не дошла тогда до истерики (всё-таки опасный эпизод длился секунд пятнадцать, не более), иначе я бы не выдержал её «знаков внимания», даже памятуя о необходимости продолжать играть роль прежнего Жумакина.
Вскоре инстинкты подугасли, и мы смогли адекватно поговорить. Я заверил её в том, что произошедшее – простая случайность и со мной всё хорошо (почти правда: голова от таблеток практически перестала болеть), и посетовал на отца, который этого не понимает и в своей грёбаной заботе о безопасности способен разрушить мою зарождающуюся блистательную карьеру. Мама ответила, что это нормальное желание, но она попробует найти какой-нибудь компромисс, который в семье устроил бы всех.
Мы поболтали ещё о всякой мимолётной чепухе, мама сказала, что будет болеть за меня, несмотря ни на что, и я отправился к себе в номер.
Утром нас разбудили гоночные инженеры, и после завтрака тот же автобус опять повёз всех на трассу. На этот раз родители поехали со мной по специальному пропуску оба – и теперь расположились за внутренним барьером примерно на уровне стартового поля.
Когда механик собрал инструменты и ушёл, я отыскал родителей взглядом и помахал им из кокпита. Они ответили мне тем же, и в сердце как будто всколыхнулось некое пламя, которое я так настойчиво пытался погасить, будучи Шумиловым.
Ведь нельзя любить тех, кто так или иначе может нанести вред.
Нельзя верить тем, кто порой бывает глух к твоим доводам.
Нельзя полагаться на тех, кто в состоянии оперировать твоими же интересами по своему усмотрению.
Могут обидеть.
Обмануть.
Предать.
Да, понимаю, мои слова можно вывернуть так, чтобы представить говорящего их уродом и извергом, но именно эти несложные принципы помогали мизантропу Шумилову жить и сохранять адекватность.
Что ж, посмотрим, кто победит: я-прежний – или тот, кого мне волею судьбы довелось изображать.
Ну ещё и кто победит в заезде, разумеется.
Кто-то из маршалов поднял и показал участникам большую жёлтую табличку с надписью «1 min.».
Минута до старта. Полчаса езды – и перерыв перед третьей гонкой…
Я выбросил из головы посторонние мысли, устроился поудобнее, сжал руками руль, поставил ноги на педали и сосредоточился.
Неслышно тикали в мозгу секунды. Я ждал мгновения, когда можно будет тронуться с места.
Сознание опустело. Это хорошо. Превращусь ненадолго в робота-автопилота – а там уж как карта ляжет. В смысле – как поведёт себя болид, потому что я точно сделаю всё от меня зависящее.