Тем временем, лайнер набрал нужную высоту. Надпись: «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ» погасла, и некоторые пассажиры тут же повскакивали со своих мест: кто-то пошел занимать очередь в туалет, те же, что летели группами принялись о чем-то трепаться. Ко вторым относились в основном китайцы, многочисленные, как и везде, где бы они не появлялись. Многочисленные и ужасно громкие.
Один из них, лысеющий, средних лет, издавал шуму больше других, и поэтому больше других бесил Илью. Он обернулся к заднему ряду, к своим друзьям, облокотился руками на подголовник своего кресла и, на слух Ильи, просто-таки орал во все горло. Не помогали даже вставленные наушники и поднятая почти на максимум громкость. Дальнейшее ее увеличение не привело бы ни к чему, кроме пущего дискомфорта. Еще этот китаец активно жестикулировал и строил рожи. Его друзья в ответ на это взрывались приступами хохота, часто превосходя рассказчика по децибелам. Остальные пассажиры, погрязшие, по мнению фрилансера в толерантности, почему-то все это терпели. Хватило каких-то 5ти минут, чтобы этот мерзкий китаец ненавистью к себе вытеснил все то, что было в голове хакера еще совсем недавно. Мозг программиста всеми своими синапсами был сейчас сфокусирован на ненависти. Но, что прикажете делать? Звать стюардессу и жаловаться — глупо. Подходить самому, делать замечание — странно, да и вряд ли те китайцы говорили по-английски. Бельштейн сделал этот вывод, основываясь на, как ему виделось, чрезмерной простоте лица громогласного рассказчика. Такой вряд ли говорил на чем-то, кроме диалекта своей деревни.
Илья закрыл глаза, попытался расслабиться. Мозг был против. Осознание своего бессилия перед проблемой вкупе с раздражением только сильнее распыляли чувство гнева и неприязни. Просто так подойти и сунуть в рот китайца его же собственную полетную подушку тоже было из ряда вон и грозило неприятными последствиями. Все-таки это был не вахтовый борт Сургут-Томск.
Так и сидел Илья, скрепя зубами от злобы и бессилия. А потом кое-что случилось. А именно то, чего в принципе не должно случаться в современных самолетах. А началось все вот с чего.
Лайнер вдруг сильно тряхнуло. Это был точно удар днищем о что-то, будто о скалу. Вот только никакой скалы не было. Под летящим Боингом во все стороны от горизонта до горизонта расстилал свои просторы индийский океан. Потом самолет кинуло вверх. Илью подбросило на сидении, после чего он мертвой хваткой вцепился в подлокотники кресла. Тоже самое сделал и его сосед по ряду. Мужчины переглянулись. На обоих лицах застыли нервные истерические ухмылки. Тут же зажглось оранжевым табло «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ» и по-английски, голосом капитана заговорили динамики, призывая сохранять спокойствие и следовать инструкциям экипажа — самолет входил в зону турбулентности. Салон мелко задрожал, но сильных толчков пока не было. Это дало пассажирам возможность пристегнуть свои ремни. Включилось освещение кабины, и Илья увидел, как одна из стюардесс, держась за спинки кресел, быстро пошла куда-то по направлению к носу Боинга. Плакали дети, те китайцы, кажется, заголосили еще громче, все утонуло в общей какофонии. Это было просто нестерпимо. Это стало бесить Илью еще сильнее чем раньше. И, возможно, виной тому были перебои в освещении кабины, но мир стал все больше наполняться красными тонами, будто советский ребенок переместил ползунок, отвечающий за красный спектр старого кинескопного телевизора в крайнее правое положение.