— Черт, Мартин, ты мне друг или нет? Не делай вид, что тебе на все насрать!
— Прежде всего я твой Командир.
Я с силой сжал свой смартфон, дико желая скомкать эту вякающую железяку в мячик и бросить его со всей дури в лобовое стекло. Дар разъяренно пытался расцарапать крепкий блок, вырваться на свободу и развернуть мою ярость до глобальных масштабов. Но блок не так то просто сломать.
— Если ты прямо сейчас вышлешь людей, то она еще даже проснуться не успеет и…
— У тебя нет права мне перечить, — перебил меня он.
Вернуться в гостиницу для меня было равносильно прыжку с утеса на острые пики скал. Вновь посмотреть в ее карие глаза и за улыбкой спрятать гром и молнии в моей душе? Нет, я не смог бы это сделать, даже приложив дюжинные усилия. А если я вновь буду рядом, то бурлящие внутри меня чувства станут во сто крат сильнее.
Да, сейчас, находясь близко к черте города мне было немного легче, чем рядом с ней в кровати. Если я уеду еще дальше, то, возможно, это чувство — противное, выворачивающее наизнанку душу, пронзительное и мучительное — пройдет.
— Мартин, слушай, я готов на любую работу, да хоть круглосуточную без выходных. Хочешь, я даже в этом месяце вложу в развитие Лагеря в три раза больше денег чем обычно.
— Ты струсил, парень. Тупо струсил. Я-то отправлю сейчас за Майей агентов, потом отошлю тебя на два месяца в командировку. Там ты будешь работать без выходных, круглосуточно. Заберу у тебя деньги, в три раза больше чем обычно. Да, мне действительно похер. И мне нахер не нужен рядом такой трусливый щенок, как ты.
— Где я, твою мать, струсил? Что ты несешь?!
— Ты, придурок, впервые по-настоящему влюбился, но у тебя слишком шкура тонка, чтобы смириться с тем, что ты изменился и остальные девушки стали больше неинтересны. Конечно, умный выход пытаться убежать от себя — лучше не придумаешь. Но, поверь, никому из вас не станет лучше, если ты исчезнешь. А она еще и тебя никогда не простит.
Какая-то часть меня внутри притихла, заткнулась, молча соглашаясь с произнесенными словами. Она не простит, окончательно разочаруется в мужчинах, будет долго страдать — вот что меня останавливало. Мне ее по-прежнему жаль. Но к настоящей любви это не имеет никакого отношения. Да, мне иногда казалось, что я влюблен. Скорее всего, я лишь путал влюбленность с радостью от того, когда нашел ее на дороге… или когда наконец-то трахнул.
— В ней нет ничего такого, за что я бы мог ее полюбить. Как только я получил то, что хотел, мне стало неинтересно. Я ее не хочу больше. Эта ситуация ничем не отличается от предыдущих.