Глава 29. Ботанический пляж
My Quiet – Kris Angelis
Ботаникал бич получил своё название благодаря необычному и уникальному (если верить публикациям в сети) природному явлению. Продвинутые туристы называют это почти никому неизвестное место натуральным природным аквариумом.
По нашему плану мы должны были прибыть на этот пляж к семи вечера – ко времени максимального отлива. Спуск через лес от парковок оказался действительно пригодным и для тех, кто передвигается на коляске – мы легко преодолели его за двадцать минут, тем более, что идти нужно было всё время с горы. Однако сюрприз ждал в конце тропы у самого пляжа – весь заваленный брёвнами, он проходим, но абсолютно не проезжаем.
Я взяла с собой топорик на всякий случай. Когда вынимаю его из рюкзака – у меня уже есть план – Лео, конечно, таращит на меня глаза.
– Что? – говорю. – Не знаю, как у вас там, в Калифорнии, а у нас тут везде медведи! Даже в городе.
– Ладно, – соглашается и ни о чём не спрашивает.
Есть места по кромке пляжа, где брёвен нет, и как раскидает и где сложит их очередной шторм, предсказать невозможно, потому-то проход и оказался ими завален. Но там, где нет завалов по кромке пляжа, есть заросли кустарника – лес же. Я нахожу самый просвечивающийся участок и принимаюсь за работу, а у самой аж всё тело чешется от того, как хочется побежать на пляж и увидеть, наконец, аквариумы! Темнеет здесь очень быстро.
– Лея! Это же Национальный парк, тебя оштрафуют!
– Пусть попробуют! Я засужу их за то, что не думают об инвалидах. И возмещу все убытки.
– Я не инвалид! – вспыхивает, но мне не до его сантиментов – с меня пот льётся ручьями, потому что изо всех сил стараюсь работать быстрее. – Если я в коляске, это не означает, что меня нужно опекать!
– Это нормально – заботиться о тех, кто рядом.
– Я не нуждаюсь в заботе!
– Тогда зачем ты меня нанял? – спрашиваю его.
Вместо ответа получаю взгляд, и степень его тяжести соизмерима с весом планеты. Пусть и Сатурна.
Только через час мне удаётся вырубить кустарник ровно настолько, сколько нужно, чтобы коляска Лео проехала. За это время и сам он успевает остыть и не выделываться со своей уязвлённой гордостью.
На самом деле, песка на этом пляже так мало, что, можно сказать, его почти нет. Во время отлива обнажается широченный пласт породы местами плоский и ровный, как асфальт, местами испещрённый кратерами и впадинами. Именно в них прячутся маленькие жители Тихого океана: морские ежи, звёзды, моллюски, цветные актинии, губки, рыбки, крабы. Их можно рассматривать, сколько угодно, даже трогать руками. Такая доступность, открытость и даже доверие природы меняет привычную модель мышления, выбивает то, что считалось важным и ценным, из соответствующих ячеек иерархии, и они заманчиво зияют своей пустой, приглашая заполнить себя чем-то новым. Но то, как угрожающе, даже устрашающе сурово и одновременно прекрасно обнажённое скалистое дно фактически уже океана, потому что именно в этой точке залив раздвигает свои границы, заставляет меня почему-то думать о жизни и смерти. Именно там, стоя на твёрдом каменном дне Ботанического пляжа, наблюдая за кишащей жизнью под своими ногами, за мёртвыми и кажущимися здесь бесконечными скалами, я думаю о том, как ничтожны все мои знания, умения, достижения, а вместе с ними и всё то, что считается ценным на материке, где не так холодно, ветрено, сурово.