— Я понял, — отозвался Кирпичников. — А как быть с китайцами? У них сеть подпольных курилен и распространителей марафета.
— Китайцы? Угу. Ни хрена себе! Откуда взялись? Рабочие и беженцы? Тоже марафетом промышляют? Сволочи! Ещё и с ними бороться. Ладно, Аркадий Аркадьевич, разберёмся и с ними. Пока некогда! — И Керенский положил трубку. Сморщив нос, как маленький ребёнок, он задумался.
«Китайцы?! Вот ещё, не было печали, так черти накачали. Ещё с триадами доморощенными бороться. А может, расстрелять их всех? Подстроить убийство, а лучше несколько, и всё. Всех схватить и посадить. А почему бы и нет? Всех в Петропавловскую крепость на замок. А потом, вроде как спасти и освободить, и всех на службу взять. Тоже тема. Так, у них есть главари и преступное сообщество, значит, всё гораздо легче пройдёт. Ясно. Разберёмся позже».
Через пару часов позвонил Чхеидзе.
— Как дела, дарагой? Ты не забыл, Ленин сегодня приезжает, вечером будет. Заедешь, чтобы посмотреть на него?
— Отчего нет, заеду! — Керенский мысленно пожал плечами. — Посмотрю, кто, как и почему.
— Вот это хорошо, вот это правильно, тогда подъезжай, как сможешь. Там митинг будет и всё остальное. Сам, быть может, речь двинешь. У тебя хорошо получается. Ждём тебя.
— Хорошо, на месте разберусь.
— Молодец, тогда до вечера.
***
Финский вокзал встретил Керенского многолюдной толпой рабочих, солдат и матросов. Все жаждали увидеть вождя большевиков и встретить весь кагал приехавших с ним Зиновьевых и Мартовых. Уже совершенно стемнело, когда стал заметен прибывающий паровоз, шумно вздыхающий паровой машиной. Клубы белого пара почти полностью закрыли встречающих на перроне, создав гротескную картину чёрного и белого. Наконец, паровоз издал последний вздох, свистнул и остановился.
По этому негласному сигналу люди бросились к вагонам, и вот, под приветственные крики толпы, в одном из плацкартных вагонов на выходе появилась узнаваемая фигура Ленина, в неизменной кепке. Подняв руку, он стал громко кричать.
— Товарищи!
Дальше Керенского оттиснула толпа людей, желающих придвинуться поближе к прибывшим, и он уже издали, войдя в здание вокзала, смотрел, как начался митинг. Ему там явно было нечего делать, да он и не стремился. Сейчас ему нужно было алиби, а не поклонение толпы. Это у него уже было.
Люди, толпившиеся на вокзале, ликовали, и с каждым лозунгом их крики становились всё громче и громче. Откуда-то пригнали броневик, Ленин тут же забрался на него и продолжал вещать о свободе, о революции, и о своём отношении к империалистической войне. Его слова поддерживались радостными громогласными криками толпы.