— Может ее и нет, — моментально выпалил тот, и я ничего не ответила. — Маш, ну ты чего, а? Это шутка была? ШУТКА. Поверка на вшивость. Димка у нас баб любит, страх просто. И каждая его потом, как липку пытается обобрать: то квартира, то машина… Я же за него переживаю!
— И вы так каждую проверяете, да? — удивилась я, взглянув на украшение. — Интересно…
— Нет. Не каждую, естественно. И это – для другой цели куплено, — угрюмо выпалил тот, по шумок забрав ожерелье и обратно его в сейф. — Забудем, а? Молодец ты, я доволен. Можно спать спокойно.
— Меня вот другое волнует… Почему именно МЕНЯ вы решили проверить, а? — спросила я, а потом тут же отмахнулась. Даже слушать его доводы не хотела. — В общем так: прощать я вас не буду. Пусть вас народ прощает, ага. А я отомщу. Причем в самый не подходящий момент. На свадьбе, к примеру. Вообще атас!
— Маш, — попытался сказать строго, но вышло нервно. — Лучше Диме расскажи. Хочешь, я сам?
— Не-а, — настроение резко стало лучше. Веселой походкой последовав к двери, я даже ручкой ему помахала. — Не хочу. Он же вас убьет, а мне потом облом, никакого веселья. Мы женщины, существа кровожадные. Вы же ресторатор, должны знать: месть блюдо, которое подают холодным.
Виктор Семенович поправил галстук, которой резко начал его душить и нахмурился:
— Чего ты хочешь?
— Ха, вы мне еще «честное слово русского депутата» дайте… До свидания! — открыв дверь, я уже почти вышла. Потом развернулась и шепотом добавила: — Вы если еще острых ощущений заходите – звоните. Я на тайский бокс пять лет ходила. Хоть попрактикуюсь…
А затем вышла в общий зал и вернулась к Диме. Он долго выспрашивал меня, где я была так долго, а сослалась на женские делишки. Мол, макияж пока подправишь, прическу…
— Знаешь, — крепко обняв мужчину, я заглянула ему в глаза и прошептала, — ты у меня самый-самый лучший! Столько придурков вокруг, жуть просто…
— И откуда такие выводы, Машунь? — насторожено спросил тот. Но я не дала ему времени на раздумья, а просто поцеловала. Было так хорошо в тот момент, спокойно. — Видимо, кто-то с вишенками заспиртованными переборщил…
— Я не пила! — возмутилась, кивая на стол, где до сих пор стояла моя одинокая чашечка кофе.
— Зато тортик ела, — найдя взглядом тот самый тортик, на которой мужчина грешил мое внезапное хорошее настроение, взял тарелку в руки, отломил кусочек и вложил мне в рот. С таким видом, будто виагру в меня пихал: коварным и обольстительным. — Мне нравится, пчелка. Надо доставку таких на каждый день оформить.
— Я же толстая буду и страшная, — горестно вздохнула. Была бы моя воля, ела бы на завтрак, обед и ужин одни конфеты.