— Дерьмо, — выдохнула я, пытаясь подняться, понимая, что произошло. Я заснула во время дежурства. Блядь. Не было никакой возможности…
— Полегче, — потребовал Репо мягким голосом, его рука приземлилась в центре моей груди и толкнула меня обратно на землю. — Все в порядке.
— Как долго… — начала я спрашивать, мое сердце колотилось в груди так сильно, что меня затошнило.
— Недолго. Дюк сказал мне, что ты заболела. Потом вошел Ренни и сказал, что ты выглядишь как мертвец на ногах. Я решил, что мне следует проверить, как ты. Хорошо, что я это сделал. Ты была чертовски безрассудна. О чем ты только думала?
— У меня была работа, — возразила я, пытаясь принять сидячее положение, мои руки дрожали под давлением.
— Если ты не можешь позаботиться о себе, ты не сможешь позаботиться и о лагере. Часть того, чтобы быть хорошим членом — это знать, когда ты должен опереться на одного из своих братьев, Мейз.
Я заметила движение позади Репо и потянулась к Маглайту (прим.перев.: марка фонарика) рядом с моим телом, подняв его за легкий конец, чтобы ударить тяжелой стороной, если понадобится. Но тут в поле зрения появился Дюк, подняв руки ладонями вверх. Я почувствовала, как мои глаза осуждающе опустились на него, и он пожал плечами. — Извини, Эйз. Ты ни в коем случае не должна быть здесь, когда даже не можешь встать со своей койки. Это не девчачьи штучки. Если бы это был кто-то из парней, я бы тоже пошел к Репо. — Почему-то я в этом сомневалась и почувствовала, как мои глаза закатились. — Такая чертовски упрямая, — сказал Дюк, качая головой, но улыбаясь, как будто одобрял, когда он наклонился, схватил фонарик и пошел делать свой обход.
— Пойдем, милая, — сказал Репо, положив руку мне на спину и поднимая нас обоих на ноги. К моему абсолютному ужасу, мне пришлось отдать ему почти весь свой вес, мое собственное тело полностью отказалось от меня.
Теперь я была почти уверена, что доберусь до задней двери комплекса.
Я говорю «почти уверена», потому что помню, что видела заднюю дверь. А потом все, что я увидела — это мои веки.
В следующий раз, когда я проснулась, я была в постели.
Я мало что заметила, кроме того, что мои уши были настолько забиты, что я почти ничего не слышала, мои носовые пазухи болели, они были такими полными, в горле чувствовалось, как будто я проглотила кислоту, все болело от шеи вниз, и я была вся в поту и так замерзла, что мои зубы стучали.
Но я заметила еще одну вещь. Кровать, в которой я лежала, была не моей.
Сама комната не была моей.
Я знала это, потому что моя комната была холодным, сырым, темным подвалом, в котором всегда пахло стиральным порошком и мужскими ногами. В этой комнате, хотя и не было окон, как и в остальной части комплекса, не было холода, сырости или темноты. На стенах были черно-белые обои с изображением туманного леса, что делало ее уютной и расслабляющей. Напротив кровати, на которой я лежала, стоял белый комод с гигантским телевизором, а сбоку была дверь, за которой я могла разглядеть душевую кабину. Сама кровать была огромной и покрыта белыми простынями и пушистым белым одеялом, в которое я была плотно завернута… и промокла от пота.