Я много целовалась в своей жизни.
У меня были сладкие, нежные поцелуи и жесткие, требовательные.
Но никогда, никогда, я не чувствовала, что бы кто-то овладевал мной с помощью поцелуя. Но именно это я чувствовала, когда губы Репо касались моих; я чувствовала себя собственностью. В течение всего этого времени не было ничего, кроме него. Весь лагерь мог бы войти и начать аплодировать, а я бы и не заметила. Он целовался так, словно уходил на войну, как умирающий, как будто был уверен, что это будет его последний поцелуй, и хотел убедиться, что он будет хорошим.
— Ты в порядке, Эйз? — спросил Дюк, входя, его футболка прилипла к нему от пота, так что я предположила, что он пришел со своей смены.
— Что? — спросила я, слегка покачав головой.
— Ты в порядке? — спросил он, хватая кружку со стойки и подходя, чтобы сесть напротив меня, хватая упаковку с апельсиновым соком и наливая себе немного. — Вы все не спите.
— О, ам, — сказала я, случайно взглянув на Репо, чье измельчение прекратилось. Это прекратилось, потому что он повернулся, чтобы посмотреть на меня, приподняв бровь, ожидая услышать следующую ложь из моих уст. — Да. Мне просто душно, — сказала я, пренебрежительно махнув рукой.
— Да, — сказал Репо, его губы дрогнули, — должно быть, так и есть. — С этими словами он вернулся к тому, что, черт возьми, он делал, что требовало так много резки.
— Ты вернешься сегодня вечером? — спросил Дюк, откидываясь на спинку стула, как это делают только мужчины: ноги широко расставлены, верхняя часть спины прислонена к стулу, грудь слегка выпячена.
— А, я не вижу причин, почему…
— Нет, — оборвал меня Репо.
Мы с Дюком оглянулись, но Репо не смотрел на нас. — Мне уже лучше, — настаивала я.
— На сколько? На час? Не будь самоуверенной, стажер. Нам нужны люди на страже, которые могут оставаться в сознании во время своей смены. Пока мы не убедимся, что это ты, ты под домашним арестом.
Я выпрямилась, открыв рот, чтобы возразить, когда поднятая рука Дюка поймала мой взгляд. Когда я оглянулась, он покачал головой. Мне не нужно было все это мужское обучение, через которое меня провел Кей, чтобы знать, что он предупреждал меня заткнуться, прежде чем я скажу что-нибудь, чтобы меня выгнали. Зная, что он был прав и я ничего не могла поделать, я встала достаточно быстро, чтобы мой стул перевернулся, привлекая внимание Репо. Но он ничего не сказал, и я вылетела из кухни. Я проигнорировала присутствие Волка и Вина в большой комнате и бросилась наружу, мчась через поле, пока забор не остановил меня. Я повернулась к дереву, глубоко вздохнула и, подпрыгнув, ухватилась за нижнюю ветку, подтягиваясь.