Неудобный разговор прервало появление мужчин. Наверное, обсудили все дела без неё, Лессы, вон и коробка у Тана исчезла.
– И много человек выполняет это задание? – мама попеременно оглядела всех троих. Понятно, от неё не ускользнуло, что эти двое мужчин больше, чем знакомые.
Ну всё, иер Меридит, вы попали! К счастью, в разговор вступил папа:
– Дорогая, это секретная должностная информация.
По брошенному на него взгляду можно понять, что фиера Теркана эд'Бюрона позже ждёт непростой разговор. Ничего, папа выдержит, у него гораздо больше опыта.
– Значит, секретная, – мама кивнула и, сверкнув своей самой очаровательной улыбкой, решительно повернулась к Тану. – Иер Меридит, а вы можете рассказать о себе? Что-нибудь именно о себе. То, что не является секретной должностной информацией?
Как неудобно получилось. Лесса и Тан, как по команде поднёсшие к губам чашки с горячим напитком, дружно поперхнулись.
– Я опять спросила что-то не то? – невинному взгляду жены мог бы поверить даже фиер эд'Бюрон.
– Мама, – прокашлявшись, попыталась укорить мать Лесса, – думаю, мы не вправе расспрашивать иера Меридита о его личной жизни.
Сказать можно всякое, на самом деле её и саму этот вопрос очень даже интересовал, но всё как-то не получалось к нему подступиться.
– Отчего же не рассказать. Охотно расскажу, – удивил детектив, изящно отставляя в сторону чашечку. – По нашим законам я незаконнорожденный. Мало того, мой отец – настоящий эльф. Когда мама забеременела мной, семья от неё отказалась. Отцу тоже никто не позволил ввести в семью низших… Так мы и жили вдвоём, пока мне не исполнилось восемь лет. Потом маму убили. На этом моё детство закончилось. Дальше моими учебниками были улицы, а учителями – уличные отщепенцы. Они вразумляют жизни получше книг. И оценки за невыученный урок предъявляют жестокие. В шестнадцать выяснилось, что все родственники мамы так или иначе умерли, и я остался единственным наследником. Справедливость восторжествовала? Она не вернула мне мать, – иер Тан замолчал.
– Я вижу, вы не озлобились, – тихо сказала. – А могли бы.
– В моей жизни было многое, и злоба тоже. А ещё были голод, бродяжничество, уличные шайки. Не при милой фиерине вести такие разговоры. Но однажды я попался. Потом уже понял, что меня – мелкую тогда сошку – подставили в крупной игре. Что меня ожидало? Каторга? Я бы с гордостью малолетнего дурня понёс наказание за всех. Но… один человек, – уж не про фиера эд'Бюрона ли он сейчас сказал? – что-то увидел во мне. Увидел, разобрался и стал учить. И вот, – Тан развёл руки и обворожительно улыбнулся, – я стал тем, кем стал.