Но Логан, ох... он видит. Его глаза, кристально ясные и голубые, всматриваются в меня, словно скальпель разрезает салфетку. Раскрывая меня и обнажая мои секреты для его понимания.
‒ Изабель, ‒ его голос пропитан нежностью. Пониманием. ‒ Нет ничего такого, чтобы ты ни сказала, ни сделала, и никакая правда не изменят того, что я чувствую к тебе. Понимаешь?
Я не могу двигаться, дышать или что-то чувствовать, а тем более говорить. Пытаюсь кивнуть, пытаюсь показать ему свое одобрение. Но получается только лишь всхлипнуть и качнуть головой. Я зажмуриваю глаза, опускаю голову, обхватываю себя руками вокруг талии.
‒ Ты наблюдала, и тебе было интересно, ‒ его голос отдается шепотом в ухе. ‒ Ты видела, чем он занимался с другой девушкой, и тебе было интересно.
Я киваю. Я должна сказать ему правду, пусть и постыдную, отвратительную, унизительную.
Логан продолжает раскрывать секреты, которые я не в силах озвучить:
‒ Ты не... хотела этого. Но тебе было интересно. А Калеб ‒ проницательный сукин сын. Он легко читает людей, как ты читаешь книги. И он это видел. Видел твой интерес. И он ‒ коварный ублюдок, поэтому воспользовался этим против тебя. Использовал твой интерес как оправдание, чтобы испробовать подобное на тебе и заставить тебя считать, что ты сама просила этого. Возможно, даже хотела, и просто не знала, как обличить это желание в слова. Словно это ты сама виновата, а не он.
Я задыхаюсь. Кислород не поступает к моему мозгу. Мысли, словно мотыльки, порхают самоубийственными кругами вокруг раскаленной лампы. Как он мог знать? Как могут мужчины так легко заглядывать мне в душу? Неужели мои мысли, желания и эмоции появляются на лбу для их обозрения?
Я отворачиваюсь. Логан у меня за спиной, его рука на моем плече, и он шепчет мне на ухо:
‒ Эй. Поговори со мной, Из.
‒ И что сказать? ‒ говорю я в пустоту перед собой и не поворачиваюсь лицом к Логану, ‒ Что ты прав? Хорошо. Ты прав. И он тоже. Мне... было интересно. И я частично хотела этого. Просто... не так, как он это сделал. Я не хотела унижения. С ней это казалось взаимным. Возможно, он учил ее, но в их взаимодействии, сексуальном, была двойная направленность. И... Боже, так тяжело рассказывать об этом, особенно тебе. Но между мной и Калебом все казалось... однонаправленным. Он делал со мной то, что хотел, а я ему позволяла. И хотела этого... не знаю, как это сказать. Мне хотелось быть активной участницей, а не просто... бездушной куклой для его нужд. А все, что я получила из-за своего интереса, ‒ это то, что меня опять использовали, но иным образом.