— А волшебник ваш оказался злым колдуном! — разглагольствовал Петрович, купаясь в лучах славы. — Он сначала Лёху обманным способом усыпил, а потом…
— Э, бля, — прервал его Паладин. — Вот это вот не надо тут.
— Почему? — спросил кто-то из детишек. Все взгляды моментально оказались прикованы к Герою.
— Не надо, и всё тут, — отрезал Избранный. — Мудофел ваш колдун, продался этому самому… Но мы и колдуну по будке настучали, и начальнику его тоже очко развальцуем.
— А что такое очко? А как это? Разваль-что? — посыпались невинные детские вопросы.
— Гм… Неважно, короче, — поспешил сменить тему Паладин. — Побьём сильно, вот.
— Герка, слышь, я тебе очко развальцую! Нет, я тебе развальцую! — принялись вопить дети, разбегаясь в разные стороны.
— Слышь, бля, петушара, — хмуро произнёс Лёха, когда они остались наедине. — Чтоб я такого больше не слышал.
Петрович удивлённо наклонил голову и тряхнул гребнем.
— А кто тогда твои подвиги воспевать будет?
— Мне твои воспевания нахер не нужны, понял? — сказал Паладин. — А про то, что в этой башне было — вообще забудь.
Петух обиженно отвернулся и соскочил с пенька.
К герою вдруг подошёл Охрютка, чуть захмелевший, но, к удивлению Лёхи, чисто одетый и умытый. Он робко тронул Героя за локоть.
— Я, этсамое… Спасибо хочу сказать, — запинаясь то ли от хмеля, то ли от волнения, проговорил он.
— За спасибо… Ай, ладно. Пожалуйста, — Лёха подавил желание подколоть крестьянина, видя, что тот максимально серьёзен.
— Ты, этсамое, ежели надо чего… Так это, мы ж всегда… Оно же так и так… — бормотал Охрютка.
Лёха посмотрел на него, на ветхие избушки, на оборванных детей. Ему вдруг стало не по себе.
— Не обессудь, Охрютка, но у меня всё есть, — сказал он. — Земля под нами, Богиня над нами, ну ты понял. Чего нету — сам возьму.
— Дык это ж… Конечно, понятно, да, оно ж этсамое, ну… — ответил селянин. — А ты потом-то куды?
Лёха посмотрел на запад и далёкие горные пики, подпиравшие собой небосвод. В горах он не был ни в той жизни, ни в этой.
— А там что у вас? — спросил он, показывая рукой.
— Так это ж там баронства вольные, там уж не нашенские живут, — быстро выдал Охрютка.
Лёха почесал затылок, прищурился, разглядывая далёкий горизонт.
— Туда, значит, и пойду. Петрович, собирайся.