Строились заводы и мануфактуры, открывались школы и академии, появлялись новые профессии.
Империи Даркарис процветала.
Единственной расой, кто не принял дарков, были феи.
В открытую они не враждовали, но и господами тёмных не признали.
На время Великого Исхода, в Час Великой Битвы они наравне с остальными шли под знамёнами дарков, но в отличие от остальных рас, заключили лишь временный договор о перемирии.
По окончанию войны Сердце Матери вернули феям.
Артефакт хранится на их самом священном острове.
В Колыбели Фей.
И почитается, как величайшая святыня...
Глава 22 О воспоминаниях, жаль, не моих
В спальню я вернулась, отчаянно зевая - никакущая и вся в раздумьях о том самом Сердце Матери. Мысли о загадочном, бесценном артефакте фей отдавались сладким и вместе с тем беспокойным томлением в груди, заставляли губы пересыхать, а крылья за спиной тревожно вздрагивать.
Как всегда в моменты беспокойства, я щелчком пальцев позвала зонтик, и он тут же оказался в руке. И завибрировал почище крыльев! Причём зонтик как-то ну очень красноречиво вибрировал!
Включив свет, я повела носом, а потом с помощью зонтика приподняла одеяло над кроватью.
А ведь нафигачили-таки клея, поросята... Весь немаленький такой тюбик извели. Не пожалели!
Выходка «зверят» не рассердила, наоборот, мне вдруг стало смешно. Вот же вредители мелкие! И не лень же им. Наволочка, к слову, осталась чистой, стало быть, шевелюру мою помиловали. Может, даже в последний момент, что даже умилило.
Я подошла к окну и распахнула его настежь. Оказывается, пока я сидела над историей империи, успел пройти дождь и лицо умыло упругой волной свежести, запахом мокрого камня и прелой листвы.
И вдруг до одури, до поджимания пальцев на ногах мне захотелось в парк! На то самое дерево, или на другое, столь же раскидистое. Представилось, как сворачиваюсь клубочком на мощных ветвях, прислушиваюсь к едва различимому току древесного сока и засыпаю под его тихую песню...
Веки мгновенно налились тяжестью, и я даже услышала этот самый ток, почти наяву!
А затем неожиданно для самой себя оказалась на широком подоконнике. И смутный звук, который я поначалу приняла за песню дерева, усилился.
И превратился в плач.
Тихий такой, полный тоски и невыразимой безнадёжности.
И раздавался этот плач из спальни наследников.
Я ринулась туда и спустя мгновение столкнулась с полным грусти взглядом Акишико. Лис бесшумно и беспокойно метался по комнате - от розовой кроватки с пологом к фиолетовой.
- Не мельтеши, - строго прошептала я ларсену и он, к моему вящему удивлению, послушался. Сел посреди комнаты, не отводя от меня светящихся в темноте глаз. Было жутковато, но в целом не до этого.