Луи, услышавший ее слова, только усмехнулся, предпочитая оставить их без ответа. Признаваться в том, что, будучи ранен, излишне растерялся и попросту испугался привлечь к себе излишнее внимание, создавая что-то подходящее, ему не хотелось.
Чарли что-то невнятно хмыкнул и, приняв из рук мага бинт, принялся аккуратно перевязывать его руку. Окровавленные лохмотья рубашки, болтающиеся вокруг руки парня, в этот момент ему откровенно мешали и, завершая работу, пират негромко вздохнул.
— На твоем месте, я бы отрезал рукав к чертовой матери, парень. Он тебе будет только помехой. И да, своим чертям после ранений я запрещаю дня два появляться на палубе. Так что…
— Не дождешься, — отрезал Людовик и, действуя рукой уже куда как увереннее, осторожно уперся ей в палубу, поднимаясь на ноги, — В трюм ты меня не спровадишь, в каюту тоже. Я, может, и выгляжу ранимым и хрупким, а на поверку могу быть куда как крепче твоих «чертей»… Да, кстати, о чертях, — он быстро глянул на друзей, внимательно наблюдающих за ним, и чуть сузил глаза, вновь обращая взгляд к пирату, — Не подскажешь ли, как зовут того рыжего, что выстрелил в меня?
Татьяна, чувствуя, как дрожат руки, стиснула пальцами края собственных рукавов. Когда речь заходила о ком-то рыжем, она была уверена практически на сто процентов, что знает, кто имеется в виду.
Впрочем, не она одна.
Винсент нахмурился, насторожился и, чуть повернув голову, пристальнее вгляделся в капитана пиратов, ожидая его ответа. Роман сглотнул и немного подался вперед.
Бешенный, от которого такое обостренное внимание к персоне одного из его матросов не укрылось, удивленно хлопнул глазами.
— Ты о моем старшем помощнике? Он Чес, а что?
— Чес… — медленно повторил парень, переводя взгляд на друзей, — Да нет, ничего, хотел знать, кого благодарить за рану. Вы слышали?
— И не только они, — Владислав успевший кое-как подойти поближе, хмурясь, оглядел собеседников, — Признаться, я надеялся, что здесь мы его не встретим. Эй, капитан Чарли! Что там насчет зашить и мою рану?
— Ветер крепчает, — Чарли, в раздумье стоящий у борта и глядящий вдаль, обернулся к рулевому, негромко, но четко приказывая, — Ставь фок.
Андре медленно потянул носом воздух. Слушать чьи-то приказы он терпеть не мог, и уж тем более не любил, когда кто-то вдруг начинал распоряжаться на его судне.
— Слушай, ты… пират, — он стиснул штурвал сильнее, изо всех сил сдерживая бушующую в душе ярость, — Я сам знаю, что и когда нужно ставить! Не смей командовать на моем корабле!
— Если мы будем ждать, когда ты сообразишь, что же все-таки ставить, мы опять влетим в бурю, — безмятежно отозвался Бешенный и, вытянув руку, указал куда-то на горизонт, — Тучи вновь сгущаются над морем. Скоро нагрянет шторм, по силе не меньший, чем тот, что нам довелось пережить. Поэтому слушайся меня, мальчик, и ставь паруса, иначе мы так и будем болтаться на твоем корыте из стороны в сторону, пока нас не разнесет о первые встречные рифы!