— Про сына никто ничего не знает, — подхватил Луи, энергично растирающий руки, — Ни имени, ни внешности — ничего. Сын — это какой-то призрак, химера, которой мастер запугивает непокорных. Я сомневаюсь в его существовании… А теперь тихо! Не сбивайте, а то все забуду, — он закрыл глаза и, продолжая растирать ладони, нахмурился. Винсент, как человек, в магии, благодаря урокам своего учителя, сведущий, насторожился, отчаянно силясь понять, что же делает этот парень.
Губы Людовика слабо шевельнулись — юноша не то произносил какие-то загадочные слова, не то просто активно дышал, не то дул, пытаясь изобразить некоторое дуновение ветерка. Последнее ему, надо заметить, удалось.
По подземной темнице пролетел резкий порыв ветра, взъерошивающий волосы и раздувающий одежду, холодный, леденящий, какой-то угрожающий, заставляющий непроизвольно ежиться и дрожать.
Хранитель памяти помрачнел, начиная что-то понимать. Понимание это ему, вне всякого сомнения, не нравилось.
Луи закусил губу, продолжая с невероятной скоростью растирать ладони. Искорки, скакавшие доселе по кончикам его пальцев, теперь засверкали между руками, становясь все ярче, все больше, все интенсивнее…
Порыв ветра вновь рванул его рубашку, и юноша неожиданно распахнул глаза, размыкая ладони. Искры, пляшущие по ним, внезапно отразились в зеленых очах, делая их поистине мистическими, немного пугающими, и Винсент, окончательно осознавший планы Людовика, медленно повел головой из стороны в сторону.
— Сумасшедший… — слетел с его губ почти вздох, и тотчас же голос мужчины обрел крепость, — Психопат! Ты убьешь его таким разрядом!
— Все под контролем, — процедил в ответ маг сквозь плотно сжатые зубы и, уверенно шагнув к брату, оттолкнул локтем Татьяну, вынуждая ее отпустить руки мужа. После чего внимательно заглянул в глаза несколько растерявшемуся графу и, опустившись перед ним на одно колено, уверенно сжал искрящимися ладонями его запястья.
Эрик дернулся, как от удара током, как от разряда молнии, каковой, собственно, сейчас и проходил сквозь его тело. Дернулся, задрожал, затрясся; голова его немного запрокинулась, с губ слетел мученический стон.
Татьяна вскрикнула, и хотела, было, рвануться вперед, как-то помешать очередному издевательству над ее несчастным мужем, но Роман уверенно удержал ее.
— Еще не хватает тебе поджариться, — буркнул он, напряженно созерцая происходящее.
Эрик дрожал, как на электрическом стуле, волосы его слегка искрили, пальцы тряслись — ток, пропускаемый через его тело, в принудительном порядке заставляющий функционировать все жизненные системы, приводящий в состояние пиковой активности все нервы, причинял ему немалую боль.