Снова раздался хруст. Человек взвыл, всхлипнул. Изо рта брызнула кровь.
В глазах снайпера мелькнула обречённость. Её сменил страх.
- Не-ет! – Костолом подхватил с земли огромную ржавую трубу с остатками закаменевшего бетона и подскочив к сколопендре сбоку, с силой опустил импровизированное оружие прямо на затылочную часть головы, едва не попав по Васе.
Мутант, неудачно сломав один из когтей, всё-таки сорвался с насекомого и кое-как приземлился на три конечности, откуда тут же ринулся в повторную атаку. Но неловко скользнув когтями по броне, он едва не угодил под сколопендру, которая с легкостью размазала бы его острыми лапами. Мутант скрылся где-то под её желтым брюхом, уворачиваясь от острых ног.
Труба Костолома не причинив никакого вреда сколопендре, отскочила в сторону. Не удержав её в массивных ручищах, Костолом поскользнулся и неловко отскочил в сторону. Не раздумывая ни секунды, он выхватил нож и снова бросился к противнику, принявшись ковырять её боковую пластину.
Тишина, уже будучи на последнем издыхании, едва гнущимися пальцами сорвал с разгрузки осколочную гранату и конвульсивно дернув за кольцо, сунул её куда-то вглубь пасти огромного насекомого.
Секунда. Две. Пять.
Оглушительно рвануло. Куски черно-зелёной плоти, вместе с оторванными бронепластинами полетели во все стороны. Брызнула густая зелёная слизь, человеческая кровь, ошметки бурой массы.
Разодранная половина тела снайпера окровавленной массой отлетела в сторону и шмякнулась на усеянный мусором и гильзами грязный пол.
- Сука! – заорал Скат, увидев то, что осталось от друга.
Отбросив в сторону ставший бесполезный автомат, он в полном безумии выхватил пистолет и открыл огонь по тому, что осталось от насекомого. Пули рикошетили во все стороны, рискуя попасть по выжившим, но сорвавшегося наёмника это совершенно не волновало.
Та часть насекомого, что ещё торчала из воздуховода, конвульсивно дергалась во все стороны, сжимала и разжимала конечности, извивалась, но выбраться не могла. Морды у неё уже не было – лишь огромная жуткая дыра, облепленная зеленоватым мясом и рваными огрызками хитина.
Костолом рухнул на колени, безумными глазами глядя на то, что осталось от их боевого товарища. Нож с согнутым лезвием он так и не выпустил из рук.
Наконец, тело сколопендры перестало извиваться и замерло. Скат, словно закоченевшая статуя, стоял и всё ещё щёлкал курком разряженного пистолета. Все семь пуль "Макарова" ушли в никуда.
- Мра-а-азь! – заорал Костолом, с силой швырнув бесполезный нож в рванину зеленого мяса. – Ну как же так, а?