***
- Что? – взревел капитан Зимин, едва услышал невнятный доклад дежурного. – Ты в своём уме, сержант?
Но сержант был абсолютно здоров. Он лишь передал то, что сообщил ему кое-как добравшийся до дежурного начальник охраны полигона, получивший сразу три огнестрельных ранения. А доклад был на редкость странным.
- Что там случилось? – угрюмо спросил Лаптев.
- На полигоне «Бункера № 17» какая-то ерунда творится. У бурильщиков и инженеров крыша поехала, друг друга на части порвали. Есть место применения огнестрельного оружия.
- Что за чушь? – напрягся Антон. - Если это шутка, то очень неудачная.
- Не знаю. – Зимин на мгновение задумался. – Проверишь? Это неспроста, как бы наш план не сорвался.
- Проверю! – нахмурившись, выдохнул тот. – Сомневаюсь, что нас это как-то касается. Но чем чёрт не шутит...
Лаптев встал, быстро открыл ящик стола, достал оттуда пистолет «Макарова», вставил магазин, быстро сунул его в кобуру.
Капитан ещё успел услышать, как удаляющийся Антон Лаптев вызвал к себе начальника охраны.
- Черт! – выругался Зимин.
Их план уже начал воплощаться в жизнь. Действующее внутреннее руководство комплекса наивно полагало, что команды спускающиеся сверху – настоящие. Но Зимин знал, это результат работы их куратора.
А последняя команда, поступившая всего-то несколько часов назад была невероятно проста - доставить экспериментальную тяжёлую военную технику к дальним гермоворотам. Уже около полусотни танков были готовы для выхода на поверхность. И хотя команда начинать должна была прийти лишь через пару дней, Зимин всё равно не терял бдительность.
И вот теперь, ни с того ни с сего, поступил первый тревожный звоночек...
Вдруг, по всему командному бункеру разнёсся общий сигнал тревоги. Похоже, случилось что-то серьёзное.
***
Общую тревогу научно-исследовательского комплекса так и не сняли, а сам Зимин не хотел слишком явно вникать в происходящее, опасаясь, что кто-то из руководства обратит на это внимание. Всё-таки Зимин несколькими годами ранее отличился в невыгодном свете, а посему командование данного офицера не жаловало.
Антон Лаптев вернулся только к вечеру.
Пройдя в жилое помещение капитана, он, бледный как смерть, молча прошёл к шкафу, быстро извлёк из него гранёный стакан и бутылку коньяка. Налил грамм сто пятьдесят и лихо влил в себя.
Крякнул.
Выдохнул.
Сел на стул, вытер потный лоб и уставился на серую бетонную стену.
Зимин, сидя за рабочим столом, молча наблюдал за ним. Но после минуты такого напряжённого молчания, не выдержал и рявкнул:
- Ну, какого лешего ты молчишь? Рассказывай уже, что там за дерьмо произошло?