Как, вашу мать? КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО? Почему я продолжаю видеть, думать и чувствовать, когда мои мозги должны были вывалиться на этот гребаный паркет вместе с частью раздробленного на осколки черепа?
Но мой поплывший под очередным выстрелом адреналина взор вперился мертвой хваткой в происходящую прямо передо мной живую картину стопроцентной реальности. До меня не сразу доходит, что я вижу мать и слегка стертые подошвы чьих-то мужских туфель всего в паре шагов от своего лица. Картинка вырисовывается не сразу и то выглядит слишком абстрактной и нестабильной. Сознание не хочет принимать увиденное, искажая происходящее в пляшущие кадры артхаусного кино. Я понимаю, что вижу ноги отца, но из-за неудобного ракурса не могу разобрать, что с ним. Зато прекрасно различаю выбеленное лицо шокированной Маргариты Стрельниковой. Видимо, она пыталась ощупать труп своего дражайшего супруга, так и не осознав до конца, что же только что произошло и что нужно делать в таких случаях. Разве что, не могу никак понять, чем вызван ее шок. Хотя мне уже как-то на все это посрать.
Все, что меня волнует, чтобы эта сволочь больше уже никогда не пошевелилась. Кажется, я замечаю, как рядом с его неподвижно лежащей рукой по зеркальной поверхности паркета разливается что-то темное и густое. Растет и ширится… Черно-багровым пятном…
Кровь из сквозных ран?..
Да, сука. ДА.
Скулы с челюстью сводит режущим спазмом новой боли, пока до меня не доходит, что это я сам растянул свой рот в безумной улыбке Джокера, а эти хриплые звуки — не что иное, как мой смех, вылетающий из легких каркающими "всхлипами". Истерический хохот какого-нибудь киношного злодея по марвеловским комиксам. Хотя длился он не так уж и долго. Всего лишь до той секунды, пока меня не отодрали от пола, в попытке снова поставить на ноги и потянуть на выход из зала. Только в этот раз у меня срабатывает совершенно нежданный инстинкт к остервенелому сопротивлению.
Зря он это сделал. Зря я увидел отца во всей его красе с нового ракурса. Лежащего передо мной на спине, с раскинутыми в стороны руками и остекленевшим взглядом "глядящих в небо" пустых глаз. Кажется, я настолько был шокирован сам, что не разглядел или не понял — была ли у него во лбу огнестрельная рана и разливающаяся под ним кровь вытекала не только из спины, но и из затылка тоже? Зато какими живописными пятнами багряно-алого цвета пропиталась его белоснежная сорочка на животе и груди.
Жаль, что мне не дали налюбоваться деянием собственных рук всласть и вдоволь. Почти сразу потянули к выходу. Только в этот раз я отреагировал слишком уж бурно и жестко. Поскольку от недавнего чувства триумфа не осталось и камня на камне, будто вырвали его вместе с корнями, ударив со всей дури под дых очередным осмыслением происходящего. Я не должен был сейчас всего этого видеть. НЕ ДОЛЖЕН.