Убедившись, что все его прекрасно поняли, и никто не собирается необдуманно «геройствовать», небольшой отряд без шума и воинственных криков в один бросок сократил расстояние до горцев, и словно стальной молот обрушился на их, все еще не разобравшиеся, и оттого беззащитные перед неожиданной атакой, ряды…
* * *
Низкий свод и массивные каменные глыбы потолка не давили, не внушали беспокойства и не вызвали клаустрофобии[24], как можно было бы ожидать. Наоборот, с некоторых пор, Игорь не чувствовал себя ни где так уютно и защищенно, как в этом месте.
Казалось, каждая из сотен тысяч (если не миллионов) тонн этого поразительного сооружения, не «прижимает» к земле, а скорее — «подкрепляет и усиливает» его дух своим неимоверным весом. Игорь осознавал приземистый 64-метровый храм-пирамиду как нечто цельное и …живое.
«Живое…»
Надо же, какое одновременно точное, и совершенно неподходящее слово, для понимания сути подобных сооружений… Среди многочисленных терминов его прошлой родины, было еще много таких же — подходящих, и одновременно «лживых». Пожалуй, самым подходящим было слово «трансформатор»[25].
«…Да-да, именно — живой трансформатор!»
Только все это тысячетонное сооружение имело дело не с электрическим током или его же напряжением. Игорь понятия не имел отчего, но был совершенно уверен: пирамида каким-то образом использовала даже вращение планеты, преобразовывая его в энергию подходящую обычному человеческому телу.
Весь этот мегалит из сотен тысяч огромных блоков, и множества разнообразных пустот, как забетонированных особенно прочным составом, так и сохраненных в качестве проходов и комнат, связывала в единое целое еще и «кровеносная система» одинаковых узких проходов. Правда, передвигаться по ним было нельзя.
Их под самую «завязку» наполняла тяжелая темная смесь, напоминающая необычный речной шлих — да, тот самый «тяжелый песок» из горных ручьев, который старатели намывают при поиске золота, платины или множества других очень ценный минералов. И именно эти «проходы» наполняли силой и «оживляли» всю каменную громаду.
При этом создавалась ощущение, что пирамида и «живая», и одновременно не имеет сознания. Ни «спящего», ни какого-то еще. Единственное сознание в ней — было сознанием ее жреца. Но именно сейчас Игорь отчего-то не ощущал «прямой связи». Между его сознанием и телом пирамиды стояла вязкая, но непреодолимая стена. Его собственное тело, как и прежде, черпало энергию из «сердца жизни»[26], но «стать пирамидой» и заглянуть во все ее уголки он не мог.
Так же непонятно отчего, но Игорь точно знал: сейчас он находится в своем храме в Нойхофе. Он чувствовал в себе соцветие «Сердца жизни», и только какое-то легкое, как щекотка недоумение, вызывало отсутствие самого алтаря. Было и правда непонятно, куда можно было деть огромный каменный прямоугольник весом тонн в пять или шесть. Но сейчас вместо прежней привычной детали интерьера, стояло массивное бронзовое «кресло», к которому он и был …прикован. Прикован такими же надежными и крепкими бронзовыми цепями. Только его самого это отчего-то совсем не пугало…