А на этот раз они совсем подло испортили момент.
Вот так же, мы с Андреем лежим обнявшись, разговариваем о нашем будущем, он шутит о том, что питаться мы будем вкусными картинками из интернета, потому что компьютер мне нравится больше, чем плита с кастрюлями, и прижимает меня к себе.
И посреди этой взаимной любви, предчувствие неотвратимой беды, как падение в пропасть. Отмахнуться, от этого предзнаменования не получилось, что–то нас разлучило, и я знаю, что навсегда. Опять боль от потери близкого человека вернулась, и невыносимая тоска начала меня душить.
Я лежала, на руке Дениса и плакала, сейчас никакого предчувствия не было, но та рана из прошлого напомнила о себе.
Мне приснилось, что я попал под дождь, на мне была куртка с капюшоном, но одна рука почему–то промокла. Когда я открыл глаза, то понял, что рука у меня на самом деле мокрая, но не от дождя, а от Лизиных слёз. Я медленно приподнялся. Казалось, мы так долго спали, что пора соскучиться. Наклонился и поцеловал её в губы, на вкус они были солёные. Увидев этот притупленный взгляд, я сразу догадался:
– Ты, что–то вспомнила? – проговорил я, стараясь даже интонацией расположить Лизу к себе, чтобы она не закрывалась.
– Ничего внятного, что можно было бы рассказать, – при этих словах, она отвела глаза.
Я молча смотрел на Лизу, пытаясь понять, в чём проблема, потом до меня дошло, что, скорее всего, воспоминания интимные, из–за этого ей и стыдно.
– Если захочешь рассказать, не придумывай себе, что я чего–то не пойму, – в другой ситуации я бы, скорее всего, не захотел слушать, как и что у них там было, но сейчас Лизе нужно помочь во всём разобраться.
Она не должна отмахиваться от своих воспоминаний, чтобы нормально жить дальше. Прошлое надо принять, каким бы оно ни было, и, по возможности, осмыслить.
– Может я сама и не додумалась, но мне нравятся твои объяснения, – в этот момент, Лиза была уверена, что я не пойму, о чём она говорит. – Тем более я почти всегда с ними согласна.
Я упал на подушку, прижал её к себе. Такая смелость, достойна восхищения, даже мне в своё время, казалось, что молчать и носить все свои мысли в себе – проще и безопаснее.
– У нас в универе, был профессор психологии, он помимо основных тем, проводил дополнительные занятия, типа общение, – нетерпение и непонимание читалось на Лизином лице, она нахмурилась. – Иногда я один приходил на такие занятия.
– Значит мой случай тебе как психологу интересен, – она меня своими молниями гнева чуть не пристрелила.
– Тогда у меня, тоже было много вопросов, для этого не обязательно нужно память потерять, достаточно иметь нестандартное мышление, – взгляд у Лизы потеплел. – Яков Семёнович наталкивал меня на правильные ответы, учил соответствовать своим мозгам.