Стефан понял, что сейчас от правильного ответа зависит его судьба и ошибиться нельзя.
— Выпил?! — снова дернула его Маричка за свитку.
— Да… немного… много заглотил… Редкостная гадость, — и тут же увидел ужас в синих очах.
— Это же отрава, — зашаталась Маричка, так что Стефану пришлось ее подхватывать.
— Какая отрава? — переспросил он.
— Тебя отравить, — опавшим голосом прошептала она.
— Ну так получилось, — погладил он ее по плечу.
— Нет! Надо что-то делать! — раненой птицей заметалась Маричка по комнате. — Надо, чтобы оно попросилось назад. Перо! Где у меня перья?! — трясущимися руками она распахнула шкаф и судорожно начала шарить по полкам, роняя банки с пауками и кузнечиками.
— Тише — тише, — испытывая муки совести, попытался остановить ее Стефан.
— Вот оно, — вытащила, наконец, Маричка, большое голубиное перо, — рот открывай, — бесцеремонно схватила она Стефана за щеки, пытаясь разжать ему зубы и пощекотать горло.
— Эй! Эй-эй! — шарахнулся от нее Стефан. — Ты что творишь?!
— Спасаю тебя, дурак. Рот открывай! — снова кинулась на него девушка.
— Поздно открывать, уж все впиталось, я много выпил. Извини, — виновато втянул голову в плечи Стефан.
— Как же так?! — выронила перо Маричка. — Как же так? — начала она судорожно рыдать, вцепившись Стефану в свитку и купая его слезами.
— Ну-ну, ты ж хотела меня убить? — ласково погладил он свою дуреху по голове.
— Хотела, — охотно согласилась Маричка, — но не так же быстро, не так. Как я жить без тебя буду? — рыдала и рыдала она, уткнувшись носом ему в грудь.
Очень хотелось признаться, но тогда все сорвется, а надо довести задуманное до конца, и Стефан сдержался.
— И когда я должен Богу душу отдать? — деловитым тоном произнес он.
— К вечеру, ну или, если телом крепкий, может и до утра протянешь, — шмыгнула носом Маричка и опять заревела. — Давай все же перышком? — попыталась она снова его полечить.
— Так, давай успокоимся, — на вытянутых руках отстранил ее Стефан. — Ты месть свершила?
Маричка безвольно махнула головой.
— Я лично никого не убивал, я, так сказать, жертва обстоятельств. Так? А значит ты должна выполнить мою последнюю волю, ну как умирающего.
— Какую просьбу? — сразу успокоилась Маричка, ладонями смахивая слезы.
— Маленькую такую, — оглянулся на смятую постель Стефан.
— Да ты что себе позволяешь?! Я девица порядочная, и не думай о такой срамоте, — густо покраснела синеглазая, обиженно поджимая губы.
— Я, вообще-то, тебя замуж зову, — тоже картинно оскорбился Стефан, скрещивая руки на груди. — А до этого и не дойдет, — кивнул он в сторону кровати, — я к тому времени уж на столе лежать буду.