— Упаси боже. Я человек простой, и танцы у меня простые. Так как, ваше высочество?
— Помните ли вы музыку, под которую надлежит танцевать?
— Конечно.
— Тогда давайте считать шаги. Начнём с гальярды по кругу, так?
— Годится. Далее четыре прыжка?
— Четыре? Как скажете. Я не пушинка и платье на мне не самое лёгкое.
— Ерунда. Далее, скажем, четыре шага моих, четыре ваших. И потом снова четыре прыжка. Вы опираетесь на одну руку или на две?
Подоплёка вопроса была ясна, как день: позволите вы мне поднять вас на руки при всём честном народе или предпочтёте прыгать самостоятельно, угу.
— Умела и так, и так. Вам как? — подняла она бровь.
— С вами, наверное, интереснее, если на две. Вы ведь и сами можете прыгнуть. Останется только немного вам помочь.
— О чём это вы, ваше высочество? — Марни слушал обсуждение с живым интересом.
— О танце, конечно же. Нет, я планирую только танцевать, — она улыбнулась Себастьену и повернулась к Пьетро. — Идёмте в коридор считать шаги. И уговариваться о музыке. Сколько проведений у композиции?
— Что вы имеете в виду? — не понял он и нахмурился.
— Когда играют музыканты, то они играют столько, сколько им скажешь. Когда играет записанный трек, не знаю, сталкивались ли вы со звукозаписью, то его следует заранее прослушать и просчитать — сколько раз повторяется мелодия. А у вас какая система? Нужно высказать пожелание монсеньору Алессандро и три раза топнуть ногой? Или дважды подпрыгнуть?
— Представления не имею, — пожал плечами Пьетро. — Я говорю, что мне нужно, и так есть.
— Отлично. Скажите тогда, что вам нужна вольта, сочинение господина Преториуса, два прохода.
— Идёмте, и вы сами скажете Алессандро эти магические слова.
Пьетро подал Элоизе руку и они отправились искать монсеньора Алессандро. Он попытался погладить ей ладонь, но она глянула на него сумрачно и покачала головой.
Монсеньор Алессандро воспринял задачу и обещал, что всё будет.
Естественно, поглазеть на то, как хозяин и пришлая неизвестно какая принцесса танцуют вольту, собрался весь дом. И местные, и гости из Рима. И если про последних всё было понятно — «донна Эла как-то совсем круто отрывается» и «правильно, покажем им всем», то первые, прямо сказать, смотрели с каким-то весёлым любопытством, а на последних звуках вступления прибежала госпожа Лоренца, едва ли не протолкалась через стоящих, увидела их поклон и нахмурилась.
Ох, какие знакомые звуки, какой знакомый ритм! Только вот ноги-то уже почти не ходят, после барочных-то экзерсисов! Ничего, собраться, и… Ра-два-три-четыре — пять-шесть!
А он в гальярде хорош, ничего не скажешь. Ноги так и пожирают пространство залы, вверх так и взлетает. И ест её глазами, прямо как Джиакомо перед тем в менуэте.