В глазах женщины мелькают непрошенные воспоминания тех дней и последующее за ними облегчение.
— Ванда, я понимаю, что Мирон близкий друг вашей семьи, — я стараюсь подбирать слова, — но он вам помог с ребенком…
Вопросительно пожимаю плечами.
Женщина делает глубокий вдох.
— В этом нет ничего удивительного. Мирон крестный отец Гриши, — с ласковой улыбкой вносит ясность она.
Немного погодя мы с Вандой сменили тему, однако всю дорогу я думала о Мироне. Все-таки меня не на шутку тревожит вопрос: почему он так навязывает Авроре учебу за границей?
Позавтракав, я поблагодарила хлебосольную хозяйку и замечательного верного друга Потемкина в одном лице. Таких людей видно сразу и за версту. Вокруг них даже аура иная. Солнечная. Со светлячками и радужными бабочками вокруг.
Ванда провожает меня, прежде взяв слово, что я в скором времени приеду в гости.
Сажусь в машину и говорю водителю свой адрес. Слава Богу, он привозит меня именно ко мне.
Оказавшись в квартире, я чувствую, что дома меня будто не было как минимум неделю, а не всего одну ночь.
Ставлю телефон на зарядку и иду в ванную чистить зубы, попутно вспоминая, какие задачи у меня нарезаны на этот день.
Отвезти малышку на тренировку. После визит к Дарье Филипповне. Но перед этим мне нужно позвонить на работу, узнать, к чему готовиться завтра.
А Мирон?
Сама себе робко задаю вопрос.
Тоскливо вздыхаю.
Он позвонит. Позвонит сам.
Звоню на работу. Лида вводит меня в курс дела. Прошу коллегу отправить на е-мейл бумаги для ознакомления. Провожу несколько часов в работе. Это мне здорово помогает и отвлекает. Как будто загружена одна часть мозга, забыв про вторую. Где хранятся эмоции и чувства. Где Мирон и малышка Аврора. Где вопросы и ни одного нормального ответа.
Устало потягиваюсь и смотрю на часы. Еще пару часиков и надо будет ехать за Авророй.
Время обеда миновало, а я варю себе только кофе и сооружаю парочку бутербродов. Я почти заканчиваю со своей нехитрой трапезой, когда меня настойчиво к себе зовет телефон.
Наскоро вытерев руки салфеткой, мчусь в другую часть квартиры.
На экране высвечивается «Мирон». Следует секунда раздумий — и я принимаю звонок.
— Да.
— Привет, крошка! — в динамике раздается самоуверенный и не сомневающийся голос Потемкина.
Почему его голос так легко сносит все барьеры? Размывая даже пресловутые границы вежливости и этикета.
«Крошка»? Ну-ну Мирон!
— Привет, пупсик! — слышу, как мой собеседник удивленно и резко втягивает в легкие воздух. — Крошка на тебя немного зла. Ведь твои шаловливые ручки расстегнули все пуговицы на моей пижаме. И спрашивается, что они вытворяли потом?