Он сидит в кресле напротив, уткнувшись в каждодневную свою газету. Очки съехали на самый кончик тонкого с небольшой горбинкой носа, но он этого, как будто не замечает, полностью погрузившись в чтение. Громко тикают стоящие в углу старинные часы, отсчитывая часы и минуты, прожитые мною в доме этого удивительно - бескорыстного, красивого мужчины. Ловлю себя на том, что слишком долго разглядываю его. Он тоже чувствует мой взгляд и поднимает на меня удивительно голубые глаза.
-О чем ты мечтаешь? - Вдруг, спрашивает он.
- В смысле? - Я удивлена и ошарашена его вопросом, потому что у меня нет на него ответа.
-Ну, мечтаешь же ты о чем то? Люди, например, о деньгах мечтают, о власти. Кто-то о ребенке грезит. А ты о чем?
-Уж точно не о ребенке - пытаюсь я быстрее закончить этот странный разговор - Зачем давать жизнь человеку, заранее зная, какими страданиями и несчастьями наполнена она, - все - таки, решаюсь я задать вопрос, вспоминая свое детство?
-Кривое, какое - то, у тебя мировосприятие - пожимает он плечами - А ты на что? Укрывай его от бед, заботься, веди за руку. Тогда и ты получишь в ответ любовь и спокойствие. Почему ты не видишь чистое и светлое, что есть в нашей жизни? Любовь, например, или занятие любимым делом. А дети, наполняют наши жизни светом, который не способен дать никто кроме них.Нет, не хочу. Покоя хочу. И ничего больше - отвечаю я, а про себя думаю - Тебя, наверное, очень любили, если ты так рассуждаешь. - Это твоя мечта? пожимает он плечами - глупая, какая - то. Тебе, что беспокойно сейчас?
- Нет. Как раз, может быть, впервые за всю мою жизнь мне сейчас легко и спокойно. И я боюсь, что это не будет длиться вечно.
-От тебя зависит. Ты знаешь, человек без мечты ущербен. Неполноценный, как пробитый барабан. Вот он есть, вроде, а звук не идет. И с людьми так же.
-А у тебя есть мечта?
- Да - Ты.Знаешь, я ведь мечтала в детстве - говорю я, не обращая внимания на его признание. - Я думала - вот вырасту, закончу институт и стану, как бабушка учительницей.
- И что помешало тебе?
- Жизнь.
-Расскажи мне.
И я рассказываю. Все. Злость, горечь, обида льются из меня, смешиваясь со слезами опустошая, выскребая из меня страшные обиды. Он слушает внимательно, не перебивая. А я рассказываю и рассказываю, чувствуя, как уходят из меня мои кошмары, как освобождается, сжатая ледяными руками, моя изуродованная душа. Я рассказываю ему о моей матери, которой я с самого рождения оказалась не нужна. О том, как один из ее приятелей изнасиловал меня прямо в моей комнате, наполненной, так бережно хранимыми мной, детскими воспоминаньями и нехитрыми мечтами, нелюбимой ни кем девочки. Он издевался надо мной вновь и вновь, изо дня в день, пока моя мать, вернувшись не вовремя, не застала его верхом на мне со спущенными штанами. И даже тогда, выгнав его, она не пожалела меня, обвинив во всех смертных грехах. Так я лишилась невинности. Так я разуверилась в любви и справедливости. Что значит физическая боль в сравнении с разрывающей душу ледяной беспросветностью? Что значит лишиться детства в четырнадцать лет? Я знаю. Я пережила. Может, поэтому, я не могу мечтать. Может, по этой причине не витаю в облаках.