Настоящее
— И? Что мы с тобой решим? — Профессор открывает окно, впуская в комнату поток свежего воздуха. — Мы на одной стороне или нет?
От моего ответа зависит многое, если не всё. Профессор догадается, если я попытаюсь обмануть его. Поймёт, но сделает вид, что принял мои слова за правду. Он умело играет со мной, а мне только и остаётся, что пытаться ещё сильнее не запутаться в его паутине.
— На одной, — киваю. — Я намерена продолжать.
С последнего дела прошло больше месяца. Тогда я вполне могла оказаться в руках Аарона и Дирка. Тогда я уже не до конца понимала — хочу я убежать или сдаться? Такая мысль мелькала на задворках сознания. Собраться удалось только в доме, из которого я должна была унести очередную картину. Увидела на каминной полке фотографию мальчишек-близнецов лет четырех-пяти. Моим сыновьям могло быть столько же, если бы я не потеряла их. В ступоре я стояла перед этим фото и не могла отвести от него взгляда. Но именно оно помогло мне вспомнить, почему я оказалась рядом с Профессором. Оно же заставило уже осознанно задуматься над тем, а хочу ли я оставаться с ним.
Тогда я забрала картину и ускользнула от погони, но окончательно потеряла душевное равновесие.
— Стоять!
Слышу тяжелые шаги, приближающиеся к моему укрытию. Я сплоховала и оказалась не готова к дополнительной защите в виде панели с паролями, установленной рядом с защитным стеклом, под которым хранилась нужная мне картина. И я не нашла лучшего решения, как разбить стекло и попробовать убежать.
И теперь мне приходится прятаться от полиции. От Дирка и Аарона.
Мне удалось метнуться к этому зданию, в тени которого я затаилась. И, возможно, придётся спрятать в нём картину. Вряд ли полиция сможет её найти — у них элементарно не хватит сил, чтобы исследовать каждый уголок, а запутывать следы я умею. Но всё равно это не лучший вариант развития событий.
Укрывшись за двойной дверью и удерживая край тубуса, перекинутого через плечо, стараюсь придумать план поизящнее. Дирк наверняка войдёт в здание первым — отчего-то я уверена в этом. И мне нужно подготовиться, потому что он не станет церемониться с Воровкой. Живой или мёртвой… Усмехаюсь про себя — вот уж кого не дрогнет рука, так это у Дирка.
— Полиция, подними руки и выходи! Я буду стрелять!
Интуиция не подводит. Дирк совсем рядом. И второго предупреждения не будет. Он же, впрочем как и Аарон, сходит по делу Воровки с ума. Не знает ни покоя, ни отдыха. Вся его энергия переместилась с меня на поимку… меня же, о чём он пока не знает. В этом есть определенная ирония.