— И это если ещё вспомнить, что все представители клана, вышедшие из Бездны, должны обладать минимум пятидесятипроцентным резистом к стихии огня, то Альянсу Зверолюдов можно только соболезновать.
— Да уж, магом огня здесь делать нечего.
— Смотри, ряды Альянса худеют.
Никак не меньше половины разномастных существ с боем, или в спешке, начали прорываться в обратную сторону, стараясь как можно быстрее покинуть поле будущей бойни.
— Небо, там орки!
Невидимый оператор переключил камеру, показывая мрачные грозовые тучи вблизи Врат Бездны. На фоне свинцового неба виднелись еле различимые фигурки виверн, перевозящих по сидящему на них орку, и ещё паре клыкастых серых тварей в нижних лапах.
— Орки тоже слетелись на массовую баталию у входа во Врата Бездны.
— А кто ещё может подключиться к бою за сокровище первопроходчиков, как думаешь?
— Думаю, точно не люди. У Дикой Стаи мир с западным, восточным и северным королевствами людей. А Южные королевства сейчас все силы бросают на битву с кригами.
— Да, на юге людских земель сейчас крайне не стабильная ситуация, толпы вражеских насекомых осаждают и берут замок за замком. Мы будем следить за ситуацией на всех фронтах игры «Создатель Миров», а сейчас хотелось бы напомнить о спонсоре нашей программы….
* * *
Сознание зажглось резко. Будто кто-то чиркнул огнивом на пропитанную лучину и мир ожил. Правда, весьма смутно ожил. Тело болело, а в глазах темнота. Стоп темнота? Я быстро потрогал глаза — хух, на месте. Чуть посидев, я уже начал различать невнятные серые очертания темноты. Именно так. Любое самое глубокое и темное место в пещере будет серым, с очень невнятными очертаниями. Чем выше врождённый навык подземного зрения, тем светлее серые тона темноты.
Мой расовый навык на высоком уровне, и восприятие не нулевое, но вокруг не видно практически ничего. Попытался подняться, подставив под себя руку, как она тут же, хлюпнув, увязла в чем-то склизком. Только сейчас почувствовал, как вода перекатывается через ноги. Подняв руку, провел по окружности. За спиной обнаружился камень. Стоило мне приподняться, как всё тело прострелила боль. Упав обратно, я застонал сквозь стиснутые зубы. Болело всё. Руки, ноги, живот. И особенно грудь. Даже дышать получалось с трудом. В таком состоянии я не мог считать минуты, поэтому абсолютно не представляю, сколько провёл времени в той сырой темноте.
Когда боль уступила место сознанию, я все же нащупал более менее сухое место у какой-то каменной стены, и, перебравшись туда, начал думать. Подумать было над чем. Самый насущный вопрос — где я? Вопрос кто я, к счастью, в ответе не нуждался. Память мне не отшибло. Последнее, что помню — страшный полет с высоты. До него был непонятный толчок. Даже два толчка, а ещё раньше я лежал на дне пруда и любовался красотой пламени, горящего на поверхности воды.