И он с надеждой взглянул исподлобья на воина.
— А как же разбирательство?.. — проговорил он.
— Так оно уже было, малец, — хмыкнул тот. — Только ты спьяну его проспал.
Воин вынул из рукава скрученную в трубочку бумагу и громко прочитал:
— «Номер восемь, раб, собственность покойного господина Аварры, опоил дворцовую стражу и открыл задние ворота группе разбойников в количестве тридцати двух человек, пойманных и признавшихся в своем злодеянии». Так что, как видишь, и без тебя разобрались…
У Эша округлились глаза.
Он — кого-то опоил?.. И какие еще разбойники?.. Откуда их вообще взяли?
— Но это все неправда! — взорвался Эш, от негодования забывая, где он и в каком статусе теперь находится.
Сейчас он думал только о том, что белоголовый где-то там, на свободе, и все так же ухмыляется, потому что вышел сухим из воды. — Все было не так! — затараторил он. — В имение господина Аварры ворвались люди со стигмами!..
Резкий тычок ножнами под дых заставил его скорчиться и умолкнуть.
— А божественный орел к тебе не спускался?! — прогрохотал стражник. Схватив Эша за связанные руки, он выдернул его со скамьи в проход, и парень рухнул на днище телеги.
— Раб паршивый, голодранец поганый, пьянь малолетняя! — приговаривал он, охаживая Эша по спине короткой двухвостой плетью. — Ты на кого жевало свое открыл, мразь безродная!.. Я тебя научу!..
Парень крепко стиснул челюсти, стараясь сдержать крик — но не сумел. Плеть терзала его избитое тело, впиваясь в мякоть и разрывая кожу через рубаху, и на каждый удар из груди Эша вырывался низкий грудной хрип…
— Эй, хватит уже! — прикрикнул на стражника воин. —
Не перестарайся. Он хилый, а нам потом по мертвецам отчет держать.
Повернувшись к вознице, воин хлопнул того по спине.
— Останови-ка.
Повозка встала.
— Наружу выкинь его — пусть проветрится, — приказал воин.
И Эша вытолкали из телеги.
Снаружи стоял серый день. Пахло дождем, тучи мошкары вились над лесной дорогой. Мимо проехала еще одна телега, затянутая черной тканью. Вдоль тропы, присматривая за грузом, ехали верховые лучники. Кони под ними нервно вздрагивали, трясли головой и лягали себя задними ногами по пузу, пытаясь отогнать гнус.
— Что стряслось? — спросил один из всадников, подъезжая к остановившейся повозке.
— Да вот, остудить одного надо, — проворчал стражник, развязывая Эшу ноги. — Приглядишь за ним?
— Давай, — без особой радости кивнул тот.
Протащив веревку меж связанных рук Эша, конвоир привязал свободный конец к телеге и скрылся под навесом.
— Трогай! — донесся изнутри голос воина, и возница щелкнул поводьями, пуская коней. Веревка натянулась, заставляя Эша догонять повозку быстрым шагом.