Сталин посчитал такое предупреждение излишним:
– Это создаст панику в народе, – сказал он начальнику Генштаба, своему заместителю Георгию Константиновичу Жукову.
– Лучше быть готовым к тому, чего не будет, чем быть неготовыми к тому, что может быть, – ответил осторожный и предусмотрительный боевой командир.
Налеты вражеской авиации на Москву с каждым днем становились все более массированными и частыми, обстрелы из дальнобойных орудий все более интенсивными. Газеты постоянно писали о подвигах советских солдат под Москвой, которые «бросались на немецкие танки с гранатами или бутылками с горючей смесью». А летчики, как писал корреспондент Е. Воробьев, «шли на таран, окруженные целой эскадрой немецких самолетов». 16 октября Москва оказалась в осадном положении, но средства массовой информации сообщили об этом только 20 октября. Москвичи узнали об опасном положении города из разных источников. Началась массовая эвакуация жителей. Все ближайшие железнодорожные станции были в руках фашистов. Единственный свободный железнодорожный путь на восток был перегружен. 17 октября 1941 года «был днем массового бегства горожан», – писали позже газеты. Те, у кого были свои или служебные машины, а это были в основном начальники разных предприятий, их загружали домашней утварью и торопились на восток. Многие шли пешком или везли свой скарб на тачках.
Но основная масса москвичей отказалась покинуть город и осталась для его защиты. Они придерживались постулата древнегреческого баснописца Эзопа: «Пока есть жизнь на земле, есть и надежда». Советские военачальники тоже верили в победу. Командующий армией Московского региона Константин Константинович Рокоссовский 26 октября 1941 года написал на военной карте: «Воюя под Москвой, нужно думать о Берлине. Мы обязаны быть в Берлине». Неизвестно почему у него появилась такая уверенность, но она оказалась пророческой. Через три с половиной года, 22 апреля 1945 года, на этой же карте начальник военного штаба М.С. Малинин написал: «Сим удостоверяю, мы в Берлине».
Намеченное Гитлером полное окружение Москвы так и не состоялось. Продолжались форсированные налеты немецкой авиации. Во время одного из них пострадал Московский комитет партии. Секретарь комитета А.С. Щербаков был контужен.
2-го ноября 1941 года москвичи устроили воскресник: сооружали баррикады внутри Москвы. В этот же день начальник Оперативного отдела немецкого Генштаба Хойдингер обратился к генералу фон Боку, руководившему операцией по осаде Москвы, со словами:
– Фюрер желает знать, когда он получит известие об окружении Москвы и ее падении.