Центральная его часть представляла собой башню с часами, причём сам огромный циферблат служил ещё и окном, но странно было не это. Дело в том, что все стены, окна и двери особняка были кривыми. Нет, проблема была вовсе не в строителях – руки у тех, нужно думать, росли откуда надо. Во всяком случае, изначально после строительства во времена моего пра-прадеда дом, как рассказывали, выглядел вполне себе нормально. Конечно, каждое новое поколение, как и полагалось, вносило свои коррективы, что-то пристраивало и усовершенствовало, но оставляло неизменным внешний вид и внутреннюю отделку частей дома, построенных до них, как исторически сложилось со всеми домами в Лоусоне.
Сейчас в особняке проживал мой двоюродный дядюшка Криспер Доу. Именно его отец, Бартоломео Доу – брат Лилиан, и был виновником такого необычного облика фамильного особняка.
Расширяя лабораторию, традиционно имеющуюся в любом из домов семейства Доу, Бартоломео прибег к помощи мощнейшего заклинания. Только что-то пошло не так, и, хоть и редко используемое, но вполне рабочее заклинание вошло в сильнейший резонанс то ли с местом, на котором был построен особняк, то ли с одним из артефактов, находившимся в доме, что в свою очередь привело к возникновению поразительного пространственного искажения.
Говорят, первое время к дому даже подходить боялись – изогнутое причудливыми волнами здание выглядело и в самом деле зловеще. Сам Бартоломео тогда остался цел и невредим (погибнуть ему было суждено совсем в другое время и по иной причине), а вот особняк, как бы не старались исправить произошедшее чуть ли не все сильнейшие маги нашего семейства, так и остался кривостенным.
Причём, внутри дома стены были вполне ровными, только расположение комнат, говорят, поменялось. И время от времени менялось до сих пор. Идёшь, к примеру, на кухню, сворачиваешь в коридоре в нужную сторону, а попадаешь в голубую гостиную. Правда, задумавшись, ты затем вдруг осознаёшь, что гостиная тебе в этот момент действительно гораздо нужнее.
Но этим странности не ограничивались. Дом с тех самых пор жил своей жизнью, и словно разумное существо даже позволял себе невзлюбить любого из приходящих. И касалось это не только гостей. До сих пор по неизвестной причине в этот столичный особняк и шагу ступить не могли некоторые из моих родственников, чему, честно говоря, я была несказанно рада – отдельных из них я и сама бы на порог не пустила. Ну, а многие даже и не рвались посетить фамильную гордость, в страхе быть отвергнутыми – потом позора в семье не оберёшься. Именно по этой причине и к моему пущему удовольствию здесь всегда было тихо и спокойно, хоть особняк и располагался в самом центре столицы.