С тяжеленными сумками буквально в зубах я спиной открыла дверь, и когда обернулась — обомлела. Дерево, массивное и благородное, словно в сказке, было буквально везде. Стены, комоды, светильники. Очень… экологично. Но что мне понравилось больше всего — так это не просто большие окна, а окна в два этажа. Потолки в этой скошенной части дома были огромными. Тёплый воздух одновременно с атмосферой домашнего уюта наполняли всё пространство вокруг.
— Ну чо стоишь! — посмотрел на меня Василий в зеркальное отражение, когда залез на будуар ручной работы.
Я кивнула. И взяв нужные мне предметы — нижнее бельё, носочки, и пижаму на пуговках, двинулась в ванную.
***
— А чо ты готовить бушь? — сказал важно Василий, когда притащил на кухонный стол свой подарок от Маэстро Переговоров.
— А что ты хочешь, мой хороший? — я посмотрела на профессиональное дорогое оборудование, огромную кухню, и внутри меня буквально вскипело желание творить.
— Хочу блЯнов! МЯсных и… со сгущёнкАй! — я посмотрела на этого Клиента с “меню” в руках. Прямоте и наглости можно лишь только позавидовать.
— Василий, — я взглянула на пакет с едой, — У меня, наверное, не получится… Яиц не купила.
Мой Голубчик посмотрел на меня как на дурочку, демонстративно хлопнул по столешнице книгой, и направился к холодильной камере. Дверь ларчика открылась — птица завизжала. Там было мясо. Много мяса. Ну и яйца…
— Сколько тебе нада? — сказал бандит с большой дороги, высунув свои три пера из обители счастья.
— Ну.. — я нахмурилась. Всё-таки общажная жизнь учит тому, что как бы тебя не приглашали угоститься, лучше всегда смотреть в свою миску.
— Баранки гну! — Василий взлетел, взял пачку, и с усилием притащил ко мне. На пол.
— Ладно. Возьму парочку, — сказала я, и увлеклась. Как же это невероятно здорово, когда у тебя такие игрушки под рукой и пространство! Много пространства! Камин мирно потрескивал на заднем плане, Василий, наплевав на правила приличия, лёг на пузо и рассматривал картинки “шулерского дела”, изредка прося меня прочитать ему какой-нибудь абзац, а я пританцовывая своей внутренней музыке готовила ужин.
Драгфат замер у косяка. Устав после работы, он принял душ, и в одних лишь шёлковых синих штанах, спустился вниз, туда, где кипела жизнь, туда, где его горячо любимая женщина тихо напевала песню. С этими сырыми волосами, в этой пижамке, увлечённая готовкой и разговором с Василием, она была словно мадонна. Его мадонна. Генерал, засунув руки в карманы штанов, любовался.
— О! — я замерла, когда краем глаза увидела его, — Генерал…