Так оно всё и оказывается. К тому времени, когда приглашают на ужин, все сотрудники уже прибывают. Надеваю единственное относительно нарядное платье, которое всё же каким-то образом затесалось в мою сумку, цвета морской волны, с широкой юбкой, облегающим верхом и круглым вырезом. Довольно скромное, даже несколько старомодное, но мне нравится. Жаль только, никаких украшений к нему захватить не догадалась.
Дамир в самом деле уже сидит рядом с братом, и меня вежливый официант проводит туда же, к ним. Нас за этим столиком всего трое, и мне отчего-то очень неловко быть единственной девушкой между двумя мужчинами. Даже жаль, что их сестра Далия не приехала. А, может, это и к лучшему. Нельзя сказать, что она мне симпатизирует, хотя поначалу я надеялась, что мы станем подругами.
Зато за другими столами коллектив смешанный, и всем, кажется, очень весело. Чувствую себя чужой здесь, на этом мероприятии, к которому я прямого отношения не имею. Вот если бы я тоже работала в холдинге…
От волнения из-за близости Дамира мне кусок в горло не лезет, хотя на столе всё разнообразное и наверняка вкусное. Я не пью, и Булатовы об этом знают, но сегодня вечером позволяю налить себе немного празднично искрящегося шампанского. С непривычки у меня сразу начинает кружиться голова, но это даже приятно, выгоняет из неё все лишние мысли и тревоги.
А затем я слышу, что меня приглашают на танец, и с удивлением понимаю, что руку мне протягивает вовсе не Арслан, как этого можно было бы ожидать, а младший Булатов. Наверное, мне стоило бы отказаться, и мама с отцом так и бы и сказали, но их здесь нет, и они, я надеюсь, ничего об этом танце не узнают. Поэтому я, пока не успела испугаться собственной смелости, решительно соглашаюсь, и моя рука ложится в ладонь Дамира.
– А ты хорошо танцуешь, – замечает он, когда мы выходим на площадку, где уже топчется несколько пар. Они топчутся, а мы кружимся. Порхаем. Парим. Потому что танцую я действительно хорошо – это были мои дополнительные занятия, когда я училась во Франции. И партнёр мне под стать, очень пластичный. Здесь и сейчас, рядом с ним, проходит моя извечная скованность, и я вспоминаю, как здорово просто двигаться под музыку, а уж когда тебя подхватывают и направляют тёплые сильные руки, это и вовсе совершенно особое удовольствие.
– Ты тоже, – честно говорю я. Смотрю на него. Тону в его взгляде, тёмном и жарком. На скольких девушек он так смотрел? А скольких целовал этими чувственными яркими губами?..
«Этот их младшенький тот ещё бабник», – осуждающе говорил отец, но сейчас я выкидываю из головы его слова. Любой бы пользовался успехом у женщин с такой-то внешностью. Это не самый большой грех.