— Нет смысла идти против инстинктов и низменных побуждений. — Я ничего не делаю, чтобы скрыть свою ухмылку. Люди распускают о нас слухи, и мы позволяем им разгуляться, потому что они поддерживают нашу репутацию. — Мы действуем умнее, а не усерднее, чем должны.
— Я ожидала чего-то большего, не знаю. — Она машет рукой. — Продуманное, как твой ночной клуб.
— Нет, экстравагантность требует много работы, — усмехается Джуд и притягивает ее ближе, беря под руку.
Она позволяет. Его внимание на мгновение переключается на меня, опускаясь на кулак, который я не заметил, когда он коснулся ее. Изгиб его рта-это такая хитрость, которая заставляет меня нервничать.
— Это кажется простым, да? Ведь самые прекрасные вещи просты, — продолжает он, закуривая косяк. Он предлагает ей сделать первую затяжку, но она отрицательно качает головой. — И простотой управлять легко. Мы можем делать это во сне, и это все еще держаться в тонусе. Таким образом, мы можем свободно проявлять творческий подход на стороне.
Не говоря уже о том, что мы боялись за секреты, которых лишаем у наших гостей, жаждущих увидеть кровавую баню. Некоторые ночи мы берем плату за вход, в другие они платят тайну или услугу. Точно так же, как те, кто хочет получить аудиенцию у нас в "Вороньем гнезде".
Джуд и Колтон держат все в тайне, обходя законность наших действий — а именно отсутствие таковых. Помимо цены, которую платят покровители за игру с нашим хаосом, интереснее то, что происходит внутри под радаром, а не драки, которые мы используем, чтобы отвлечься от сладкоречивого Джуда и взломов Колтона любого устройства, которая здесь. Мы с Леви просто создаем ложное представление с помощью кулаков, пока происходят настоящие трюки.
— Какой в этом толк, если вы все при деньгах? — Когда ее вопрос привлекает все четыре наших взгляда, она пожимает плечами. — Да ладно тебе, я видела твою коллекцию машин. Я увидела их в тот вечер, когда я впервые пришел к тебе. Ты не нуждаешься в деньгах. Ты не можешь отрицать того, что вытираешь свою задницу сотнями только потому, что можешь себе позволить.
Мое объяснение обрывается. — Я из богатой родословной, но не прикасаюсь к их деньгам. Все, что у нас есть, мы заработали вместе с братьями.
— Ух ты, я что, задела твое самолюбие, здоровяк? — дерзит она, повторяя прозвище, которым Кольт любит меня дразнить. Ее глаза сверкают, и она одаривает меня улыбкой во все зубы. — Да. Даже не извинюсь.
Она не получает ту реакцию, которую хочет, но мои пальцы дергаются от желания обхватить ее горло и сжимать каждый раз, когда она бросает мне вызов.