И так же спокойно развернулся, чтобы продолжить свой путь. А она… она смотрела ему вслед, понимая, что эти слова, от начала и до конца, правда. Рука с оружием опустилась и повисла безвольной плетью, а пальцы другой дотронулись до холодного камня, который был похож на огонь.
***
Всё это казалось таким естественным, таким настоящим. И голос слышала как сейчас, и взгляд его чувствовала на своём затылке. И этот камень, который остался таким же холодным. Но что-то ускользало, путалось, словно лента шарика, который пытается улететь, но никак не может выбраться из колючих кустов.
Резко поднялась и, словно под действием магнита, шагнула в сторону гардеробной комнаты. Не знала, что ищет, и просто проводила рукой по многочисленным вешалкам, взгляд пытался зацепиться, но зацепиться было не за что. Ровные ряды ярких и повседневных нарядов. Верхняя одежда, полки со свитерами, вечерние платья и деловые костюмы. И чем дольше ходила, тем отчётливее было это ощущение того, что что-то упускает. Ровно до тех пор, пока у самой стены не мелькнул светлый наряд. Молочного, почти белого цвета платье свободное на бёдрах, длиной в пол и с практически бесконечным шлейфом, выглядывало за основной массой вещей, а перед глазами она видит своё отражение в свадебном платье. В белоснежном пышном свадебном платье. И свадьба это другая. И жених… другой… И она, молоденькая и глупая, стоит рядом с ним.
– Но ведь этого не может быть…
Это не было связанное воспоминание, лишь короткие обрывки, блики, может было, а может, и не было. Как обман зрения, и вовсе не понятно, что из того она придумала, а что было на самом деле. Со злом отшвырнула от себя вешалки, словно это могло что-то решить, вылетела из комнаты, не зная, куда идти дальше. А эти блики, словно назойливые мухи, кружатся вокруг, так и норовят укусить больнее, задеть за живое, одурманить и не дать возможности размышлять. Не позволяя опомниться.
Остановилась у огромного зеркала в пол, откинула волосы за плечи, расправила по бокам платье, нервно потирая его руками и, улыбаясь, словно безумная, повернулась, теперь разглядывая себя со спины. Расстегнула потайную молнию, приспустила плечики, чтобы уже в следующее мгновение с неконтролируемой истерикой швырнуть одежду к своим ногам. А на спине длинные ровные полосы. Шрамы, уродующее гладкое тело. Те, о существовании которых она не забывала, но никогда не задумывалась над тем, откуда они могли взяться. Дотронулась пальцами до самого высокого, который верхним концом доходил до середины шеи, и пальцы эти одёрнула, словно обожглась. Потому что действительно было больно. Необъяснимо и непонятно. Но очень больно. Душе.