— А мне нет, — говорит он. — Мне нравится играть грубо, Бекка. Можешь держаться за меня и царапаться так грубо, как только хочешь
Не уверенная в том, что стоит думать по этому поводу, я решаю не обращать на это внимания и заняться душем…
Ой. Бл*дь.
— Мы не использовали презерватив, — шепчу я в ужасе. — Мы не использовали грёбаный презерватив!
Пак замирает.
— Я даже не подумал об этом, — признается он. — Я хотел быть внутри тебя. Ты на таблетках?
— Нет, — отвечаю я.
Мы смотрим друг на друга, ошеломлённые.
— Ха, — выдает он наконец. — Ты знаешь, какой у тебя сейчас цикл?
— Ты знаешь об этом?
— Я взрослый человек, Бекка, — говорит он. — Не двенадцатилетний. Конечно, я знаю об этом. Каковы шансы, что ты залетишь?
Я качаю головой и жму плечами.
— Понятия не имею, — признаюсь я. — У меня он всегда был не очень регулярным.
— Тогда, наверное, у нас всё хорошо, — говорит Пак. — Я чист, если ты волнуешься об этом.
Я моргаю, пытаясь понять, что он имеет в виду.
— Ладно.
— Ладно.
— Хм, думаю, мне нужно вымыть волосы перед уходом, — наконец говорю я.
— Это так ты намекаешь, что хочешь побыть одна и мне стоит выйти из душа? — спрашивает он с легкой смешинкой в голосе.
— Думаю, да.
Пак притягивает меня поближе, гладя мои щеки большими пальцами и смотря мне в глаза.
— Всё будет хорошо, окей? Ты готовься, а затем выходи и мы насладимся ужином. Не беспокойся об этом.
Да, правильно. Никаких тревог.
Пирог Эрла с черникой до сих пор остается теплым, когда я выхожу из квартиры в пять тридцать вечера — Реджина подает ужин ровно в шесть, и она не терпит опозданий.
Но спешка того стоит, потому что я люблю стряпню Реджины почти так же сильно, как и секс с Паком.
В этих ужинах и обедах не было ничего особенного, но тем не менее они были по-своему замечательными, потому что Реджина не любила останавливаться на пол пути. Нет. Когда она готовила картофельное пюре, она сама отваривала картофель, затем добавляла настоящее масло, настоящие сливки и щепотку соли, чтобы создать нечто, не имеющее никакого сходства с тем дерьмом, которое вы покупайте в магазине.
После сердечного приступа Эрла, я попыталась поговорить с ней, чтобы они перешли на менее калорийную еду. В ответ она посмотрела на меня так, словно я сошла с ума, заявив, что перестанет употреблять настоящее масло, сразу, как только он перестанет пить и курить. Если бы он заботился о собственном здоровье настолько, чтобы оно изменилось, ей бы пришлось есть еду по вкусу, напоминающую канцелярский клей.
Пожалуй, не стоит говорить, что настоящее масло всё ещё лежит на её столе.