— Так и было, — признаюсь я, извлекая пирог и острый нож. — Я тоже рада, что сделала это. Она уже нанесла достаточно ущерба.
— Чертовски верно.
Реджина пропускает меня из кухни вперед, гордо неся следом мой пирог. Я ставлю его в центр стола, желая, чтобы на нём не было кольца ярко—фиолетового сока и жижи, вытекающей сбоку.
— Выглядит великолепно, — хвалит Эрл.
— Похоже на стряпню двухлетнего ребёнка, — грустно отвечаю я.
— Неважно, как это выглядит, — успокаивает меня Реджина. — Только вкус имеет значение. Не стой там — подавай уже десерт, пока мы все не умерли с голоду.
Мы с Эрлом начинаем смеяться, потому что никто не мог голодать в доме Реджины. Настоящая опасность — проснуться однажды с весом в пятьсот фунтов. Я разрезаю слоистую корку, и всё ещё тёплая начинка начинает растекаться. Реджина протягивает мне тарелку, и я беру её, вернувшись во второй раз, чтобы насобирать крошечные ягоды, которые нападали по бокам.
— Итак, — сообщаю я нарочито небрежно. — У меня ещё есть одни новости. Я встречаюсь кое-с-кем. По крайней мере, у нас уже было несколько свиданий, если их можно так назвать.
— Правда? — спрашивает Реджина, ловко выкладывая мороженое на тарелку и протягивая его Эрлу, когда я беру второй кусок. — Это тот самый мальчик Коллинз? Похоже он неплохой.
— Парни из профсоюза говорят, что у него есть потенциал, — добавляет Эрл. — Ты могла бы напороться на более худший вариант.
Я сглатываю.
— Я встречаюсь с Паком Редхаусом.
Тишина.
Подняв глаза, я вижу, что они оба смотрят на меня.
— Я знаю, что у нас с ним в прошлом произошло кое-что необычное…
— Это преуменьшение века, — говорит Реджина. — Но даже, если сейчас ты и сбросила на нас бомбу, это совсем не означает, что ты должна перестать раскладывать пирог по тарелкам. Может быть, ты ещё не готова.
— Встречаться с Паком?
— Нет, отвечать за пирог с черникой, — сдерживает она с трудом улыбку. — Не могу сказать, что я удивлена новости о Редхаусе. Я видела, как он смотрел на тебя за завтраком на днях. Ему всегда было плохо без тебя. Я просто не думала, что и ты чувствуешь то же самое.
— Я не уверена, что это хорошая идея, — признаюсь я. — Мне немного страшно, но он тоже делает меня счастливой.
— Ты выходишь из своей зоны комфорта, — заключает она. — Это всегда страшно. Но это не значит, что ты не должна этого делать. Убедись, что он обращается с тобой правильно, и всё получится.
Десять минут спустя я сажусь обратно в кресло, с набитым до упора животом.
— Хочешь еще кусочек? — спрашивает Реджина.
Я качаю головой, мне кажется, что я не смогу смотреть на еду еще целую неделю. Слава Богу, мне не нужно ехать на работу, потому что даже стоять, чтобы просто убрать тарелки со стола, было смертельно тяжело.