— Бекка…
— Не перебивай меня, — продолжаю я.
Гнев сбивает онемение. Это приятно. Очень хорошо.
— Я взрослая и сама забочусь о себе уже много лет.
— И, бл*дь, ты отлично справляешься. Где твоя одежда, Бекка? Ох, подожди. Ты потеряла её во время рейда на стрип-клуб. Это было до или после того, как ты выбросила всё, что у тебя было, в окно?
— Тини убил мою мать!
Пак замирает.
— Что?
— Он убил её, — говорю я, хватаясь за свое горло.
Чёрт. Я собираюсь снова заплакать, а я не хочу плакать. Я хочу быть сильной и злой. Сосредоточенной.
— Она предупреждала меня. Она сказала, что он убьёт её, если я не отправлю ей деньги, чтобы она смогла уйти, но у меня их не было. Я даже ходила в этот клуб раньше на этой неделе, думая, что смогу заработать для неё денег. Но я не смогла пройти через это, потому что у меня было драгоценное достоинство, школа и ты, мудак. Да, это так. Я не хотела потерять тебя, поэтому не стала ей помогать! Теперь она мертва! Он убил её!
Пак подходит ко мне, но я поднимаю руку. Он игнорирует это, и я падаю ему на руки, слезы прорываются наружу. Затем он мягко гладит меня по спине. Боже, почему он так добр? Это значительно все усложняет.
Я хочу драться, а не плакать.
— Хорошо, давай разберёмся, — говорит он наконец. — Во-первых — и я должен спросить это — у тебя есть какое-нибудь реальное доказательство того, что она умерла? Он может лгать тебе.
— Мой мобильный телефон, — шепчу я. — Он прислал мне фотографии. Из морга. Также свидетельство о смерти. Это правда.
— Хорошо, — отвечает он. — А откуда ты знаешь, что именно он ее убил?
— Потому что она предупреждала меня. Она умоляла меня спасти её, а я не спасла. Это я во всем виновата.
— Нет, — отрезает он. Внезапно он смотрит мне прямо в глаза, держа меня за плечи обеими руками. — Ты не сделала ничего плохого. Это не твоя вина — она сделала свой собственный выбор, и они долгие годы причиняли тебе боль и использовали тебя. Если ты сказала ей «нет», то это потому, что ты была достаточно умна, чтобы спасти себя. Тоже самое могу сказать и о долбанном времени.
— Ты просто должен был добавить последнюю часть, не так ли?
Он не отвечает, хотя я вижу, как у него сжимается рот. Хорошо. Я задела его.
В комнате наступает тишина.
— Так зачем тебе нужны деньги? — наконец спрашивает он. — Ему не хватает на похороны?
Я горько качаю головой.
— Нет, но он сказал, что, если я хочу получить ее прах, то должна заплатить ему. Много.
— Этого не может быть.
— Три штуки. Если я не отправлю их, он выбросит ее прах.
Лицо Пака темнеет, и я вижу, как он двигает желваками.