– Я все понимаю, самые первые сладкие дни у тебя были омрачены… – продолжает старик, голос его звучит умиротворяюще, спокойно, – но подумай о своих будущих детях… Побереги жену, мальчик мой…
Мне стыдно, так стыдно, что щеки горят.
Стараюсь не выдать себя, не показать, что слышала это разговор.
Муж со стариком уходят, а я тихонько выдыхаю.
И открываю глаза.
В комнате приятный полумрак, очень комфортно. И это – совсем не моя комната.
Здесь темные тона, европейский стиль дизайна. Низкая кровать застелена темным бельем. Минимализм во всем. Мужской минимализм.
Я – в комнате Азата.
Торопливо провожу руками по телу и еще больше начинаю гореть.
На мне – только тонкая сорочка. И больше ничего!
Как это случилось? Как я умудрилась настолько долго и глубоко заснуть? Упасть в обморок? Не заметила же ничего, не ощутила! Ни переодевания, ни осмотра врача, а тот старик, судя по всему, был именно врачом!
И разговаривал с Азатом, убеждал его… Не трогать меня какое-то время…
То есть… То есть, он меня и там осматривал?
Ужас и стыд охватывают с новой силой, я сажусь на кровати, тут же со стоном давлю виски. Мутит, побаливает голова, сохнут губы…
Мне надо выбраться отсюда, надо в туалет…
Сползаю с кровати, осторожно оглядываясь на дверь, ищу туалетную комнату. Что-то мне подсказывает, что здесь она – отдельная.
И в самом деле, неприметная дверь ведет в санузел. Тоже в темных тонах, мраморная серая плита с прожилками, строгие линии сантехники.
Умываюсь, смотрю на себя в зеркало…
Вид очень нездоровый, не зря старик-доктор предупреждал Азата.
Бледная кожа, под глазами – круги, волосы тусклые.
Ужас какой… Надо в душ срочно…
Меня, наверно, обтирали влажной губкой, потому что ощущения несвежего тела нет, но желание помыться, встать под тугие струи воды – просто безумно.
И я ему поддаюсь.
Наверняка, Азат сейчас разговаривает с доктором, может, как и положено по традиции, угощает его, тем более, что, судя по разговору, этот старик – друг семьи…
Я успею быстро ополоснуться и хоть разок промыть волосы. И голове легче будет.
Я и в самом деле успеваю. С наслаждением моюсь, открывая рот, чтоб поймать губами капли воды, ощущаю, как тело радуется влаге, жизни самой… И в очередной раз накрывает осознанием: я могла там умереть.
Я в самом деле могла умереть в этой проклятой пещере!
Становится холодно, я торопливо выключаю воду, выхожу, заматываю волосы полотенцем, накидываю прямо на голое тело огромный темный халат. В нем я ощущаю себя куда более защищенной, чем в тонкой сорочке.
Выхожу, опять укладываюсь в кровать. Куда-либо идти в таком виде через весь дом… Нет уж.