Вольдемар чуть наклонил голову набок и с толикой интереса спросил:
- А какая наша цель, отец?
- Наша цель - процветание техномагии! - пафосно и гордо изрёк старший и орлом глянул на младшего.
- Ну так и оставь и одного, и другую. Они вместе горы своротят. Разве нет?
Князь рывком набрал в грудь воздуха, чтобы резко возразить, а потом так же резко выдохнул и безвольно растёкся по креслу.
- После того, что было?
- А что было? - уточнил Вольдемар, глядя на отца с грустной полуулыбкой.
- После того, как Лиззи оскорбила нас!
Вольдемар чуть сильнее склонил голову набок, глядя на отца в молчании. Тот недовольно пожевал губами, выпрямился в кресле, сдвинул грозно брови.
- А как это назвать по-другому?
- Отец, Марая пыталась её убить. Так кто кого оскорбил?
Князь встал и с задеревеневшей спиной отошёл к окну, замер там, скрестив руки на груди. Молчал долго. А потом спросил глухим, тихим голосом:
- Думаешь, стоит оставить её в Академии?
- Оставить их с Зуртамским, отец.
Мастерская в Академии техномагии
- Не так, дубинушка! Другой рукой перехватывай! А этой вливай! Вливай, что б тебя! Ну!
- голос Лиззи звенел так, будто усилие прикладывала она. И усилие, казалось, было немалое.
Удары молота стихли, зато послышался грохот тяжёлого металлического предмета.
- Лиззи! - прорычал Зуртамский. - Ты помнишь, с кем ты сейчас разговариваешь?!
- Да, я помню! С подмастерьем своим разговариваю! С неумехой-подмастерьем, который не может влить магии в поковку хоть немного, чтобы не уронить её! - она стала против Эриха, уперев руки в бока и даже наклонилась вперёд, хищно и зло прищурив глаза.
- Ты с мужем разговариваешь! С мужем! А с мужьями так не говорят! - Эрих нависал над маленькой фигуркой в серой робе, закрывающей её от подбородка и почти до носков ботинок.
Лиззи прошипела:
- Эрих! Это с мужем так не разговаривают. А ты, повторюсь, мой подручный сейчас, а не муж! И теперь придётся начинать всё сначала, а печь уже погасла и придётся её заново раздувать, тратить уголь!
- Лиззи, - с угрозой в голосе проговорил Эрих, склоняясь к самому её лицу. - Ты вчера уснула на полуслове... Я вправе потребовать своё прямо сейчас. Тем более тебя нужно проучить за всё, что ты мне только что наговорила.
- Ой! - Лиззи округлила глаза и с вызовом бросила: - Как страшно! Я вся дрожу!
Большие ладони легли на тонкую талию, надёжно обхватив тонкий стан, спрятанный под балахоном, а вкрадчивый мужской голос тихо промурлыкал:
- Значит, боишься? Значит, дрожишь?
- Эрих, ты не так понял, - с угасающей злостью проговорила Лиззи.
- Скажи ещё что-нибудь про дубинушку, - проводя носом от уголка её губ к виску, шепнул он. - Скажи, м? Воинственная ты моя, девочка ты моя, мечта моя!