— А никак пока. Говорят, есть прижизненные повреждения, указывающие на насильственный характер смерти, но…
— Прижизненные повреждения?
Казенный язык милицейских протоколов покоробил меня. Света всхлипнула. Я машинально взял ее за локоть, ободряя и поддерживая.
— Понимаешь, там, на одежде остались такие разрезы, как будто ножом кто-то бил ее в грудь, — не глядя на меня, сбивчиво пояснила Света. — И есть царапины на ребрах. От нее только кости уцелели. Представляешь? Ее неглубоко закопали, даже странно, что раньше никто не нашел… и пропуск этот… если бы не он, ее бы и не опознали, сам знаешь, как у нас милиция работает! Неопознанный труп — и все!
Света расплакалась, я отвел ее в сторону, усадил на скамейку. Она сунула мне цветы — пышный букет белых роз, вытерла лицо бумажной салфеткой, громко высморкалась. Я молчал, потрясенный ее рассказом. Жестокие убийства случаются в наши дни постоянно, но одно дело читать о них в газетах или слышать по телевизору, и совсем другое, когда такое происходит со знакомыми или близкими. Леночка, с ее белокурыми кудряшками, наивными голубыми глазами, пышными формами и длинными ногами, наивная, улыбчивая, доверчивая… Кто мог так поступить с ней? И все же, лучше уж знать, что она умерла, чем гадать, как это было с Юлией, жива ли… А еще говорят, бомба не попадает дважды в одну воронку!
Церемония прощания и поездка в крематорий прошли как в тумане. Лену хоронили в закрытом гробу, но от мыслей о том, во что она превратилась, все равно было никуда не деться. Я оставался рядом со Светой, цепляясь за необходимость поддерживать ее, чтобы не расклеиться самому. Признаюсь, я был рад, когда все закончилось, и на поминки не поехал, сославшись на дела. До самого вечера я бродил по городу, пытаясь прийти в себя, изо всех сил гнал прочь картинки, которые услужливо подсовывало мне чересчур богатое воображение. А я ведь мог увезти ее тогда, мог предотвратить случившееся. Во сколько мне обошлась бы мне ее жизнь? В пять, в десять тысяч долларов? У меня ведь были сбережения…
На улице уже совсем стемнело, когда я позвонил в квартиру Леры. Мне снова хотелось с кем-то поделиться, выговориться.
— Чушь собачья! — заявила Лера, выслушав меня. — Она могла утонуть и при тебе, купаясь в море. И ты бы винил себя точно так же. Кому быть повешенным… Извини, что так грубо, но это правда.
— Да нет, ты, наверное, права.
Я отхлебнул из большой кружки «бабушкиной» противопростудной смеси из чая, малинового варенья, лимона, меда и коньяка. Приятно, когда о тебе кто-то заботится.