— Тогда я отнесу тебя в номер. — говорит Ярослав и уже подхватывает меня на руки.
— Нет-нет-нет. Я дойду сама! — протестую я. — Просто дай мне руку, что бы я могла облокотиться на тебя.
— Хорошо, упрямица. Лишь бы хуже не стало. — недовольно ворчит шеф.
Чем ближе мы подходим к отелю, тем сильнее нарастает волнение внутри. Судорожно вспоминаю, не оставила ли я дикого срача в номере после сборов к ужину, не валяется ли где-то на ровном месте мое нижнее белье или еще что-нибудь, не предназначенное для чужих глаз.
Мы поднимаемся на лифте в неловком молчании, напряжение между нами нарастает, а места соприкосновения наших тел начинает покалывать. Предательский румянец снова заливает мои щеки.
Замечаю, что босс тоже далеко не так спокоен, как хочет казаться. Венка на его шее суетливо пульсирует, выдавая волнение хозяина.
— Приехали! — радостно выкрикиваю я, когда на табло загорается номер моего этажа и делаю шаг вперед, вскрикиваю от боли и вновь падаю в руки боссу.
— Тише-тише, камикадзе. — посмеивается он, выводя меня из лифта поддерживая.
— Хорошо, что мой брат этого не слышит. Он бы обязательно сказал «камиКАТзе». — бурчу я.
— Почему? — улыбается Ярослав.
Кажется, мой неудачный рывок вперед разрядил обстановку.
— Потому что он вредная задница. — со знанием дела поясняю ему.
Открываю номер ключом, а босс помогает мне добраться до дивана и с любопытством озирается по сторонам. На его лице отчетливо отражается удивление, но в слух он ничего не говорит.
Через пару минут он уже прикладывает к моей лодыжке лед в полотенце, а второй рукой придерживает мою ногу снизу, слегка погладывая ее большим пальцем и запуская тем самым новую волну мурашек.
— Ты остановилась здесь одна? — вдруг слышу я совершенно неожиданный вопрос от босса.
Он пытливо смотрит на меня снизу-вверх в ожидании ответа и продолжает поглаживать мою ногу уже более активно. Чем окончательно подрывает всю мыслительную деятельность в моей голове.
Позволяю себе на короткий миг расслабиться и насладиться легким массажем в исполнении босса. Неприятные ощущения уходят на второй план, тогда как на первый выходит чувственность, разбуженная этой несмелой лаской.
Босс что-то приговаривает, поглаживая мою ногу, а я никак не могу сфокусироваться на его словах.
Однако, когда мне это все же удается сделать я резко выныриваю из блаженной нирваны и от души негодую. Он что, решил, что я живу в этом отеле с любовником?
— А ну-ка отпустите сейчас же мою ногу! — как можно строже требуя я, снова переходя на «вы».
Шевцов будто только сейчас заметил, чем занимаются его руки и смущенно выпустил из них мою многострадальную конечность.