— Мама, папа, а вы что здесь делаете? — спросил я, немного офигев, когда увидел родителей на пороге своей квартиры.
Хотя чего я удивляюсь! Тому, что меня никто не предупредил о приезде или тому, что мама уже успела с кем-то поскандалить…
— Мама? Ольга Александровна? — удивленно воскликнула Василиса, стоящая рядом.
Мама? Только этого не хватало, а я ведь только начал налаживать отношения с Цветковой!
— Зайка, ты знаешь этих людей? — удивленно спросила светловолосая женщина, на которую Василиса была очень похожа.
— Д-да, — кивнула соседка, делая несколько шагов вперед. — Это Ольга Александровна, она владелица квартиры, которую я снимаю, — медленно проговорила Василиса, улыбаясь моей матери. — Здравствуйте.
— Здравствуй, а мы тут знакомимся с твоими родителями! — воскликнула мама, а мне оставалось только тяжело вздохнуть и мысленно помолить бога о том, чтобы он отсыпал ей на старости лет хотя бы крупицу актерского таланта.
— Сергей Витальевич, — представился высокий шатен в круглых очках. — Очень рад наконец-то познакомиться, — кивнул он, протягивая руку.
А-а, это тот мудак, что увез её мать на Кипр, оставив Василису встречать Новы Год в одиночестве…Вмазать бы ему, по-хорошему!
— Э-э, может пройдем в квартиру? — спросила Василиса. — Ольга Александровна, Вы тоже или…
— О-о, не-ет, дорогая! — отмахнулась мама, улыбнувшись. — Мы к сыну в гости приехали, не беспокойся, — сказала она и перевела взгляд на меня.
Если бы я мог понимать людей по взгляду, то мамин бы перевел как: «Быстро открывай чертову дверь!»
— Мам, пап, а вы чего на пороге как неродные! — воскликнул я, смеясь.
— Очень смешно, сын, — сказал отец, смотря на меня хмурым взглядом, и, открыв дверь, пропустил маму вперед.
— Вы куда сейчас? — спросил я друзей, прежде чем скрыться в квартире.
— Пойдем погуляем, вечером созвонимся, — кивнул мне Леха и пошел к лестнице вслед за Катей.
Когда я вошел в квартиру родители уже побросали верхнюю одежду на спинку кресла и в обуви прошли в гостиную. Мама внимательно осматривала пространство вокруг, а отец искал алкоголь или признаки какого-нибудь непотребства. Именно так он называл вещи, которые выходили за рамки его морали и нравствености.
— У меня нет домработница, могли бы и разуться, — сказал я, вешая в шкаф их верхнюю одежду.
— Мы тоже рады тебя видеть, милый, — сказала мама, вставая с дивана и проходя на кухню, где еще были свежи следы моего преступления. — Зачем тебе шприц, водка и мандарины? — спросила она, отбирая у отца рюмку, которую тот достал из серванта.
— Детишкам подарки на Новый Год своими руками делал, — хмыкнул я, выкидывая в мусорку почти полную бутылку водки и шприц.