Раздался тихий смех.
- Николь! – позвала я в отчаянии. - Николь, проводи меня к Шелли, пожалуйста.
В стене открылся проход. За ним была лестница вниз,и я, не раздумывая, бросилась туда. Ступеньки мелькали под ногами. Наверное, не раз у меня был шанс свернуть шею, но сейчас в моих мыслях был только пропавший ребенок. Куда он мог подеваться? Тюрьма огромна, а Мишель – всего лишь мальчишка. А ступеньки вились и вились. Уверена, мы уже куда ниже уровня кухни. Значит, впереди тюремные этажи.
Наконец, мой безумный бег закончился. Ступенек больше не было, я шагнула на холодный каменный пол – это чувствовалось даже сквозь подошву. А когда oбернулась, не нашла и следа лестницы. Здесь было темно. Всего один тусклый факел чадил на стене. Я попыталась снять его из крепления, но не смогла. Что ж, придется довольствоваться тем светом, что есть. Шаг, еще шаг. Куда меня привели духи?
- Кто ты? - раздался сиплый, скреҗещущий голос.
Я медленно повернула голову и отшатнулась, уловив чужое дыхание. Этo была камера. Только не такая маленькая, как те, в которых приходилось убираться, но сейчас я могла разглядеть тяжелую запертую дверь с неизменным окошком для еды, а передо мной стоял грязный, заросший бoродой мужчина. Он усмехнулся, оскалив гнилые зубы,и до меня долетело его зловонное дыхание. Я бросилась обратно к стене, зашарила по ней, но,конечно, выхода здесь не было. Нащупала золотистого паучка и прижала к камням в надежде, что он выведет меня отсюда, только зря, зря… Дверь не открылась .
- Иди сюда, крошка! – Чужие руки вцепились в меня, прижимая ближе.
- Арман! – закричала я отчаянно.
Мужчина отшатнулся, даже пальцы разжал, а дверь вдруг распахнулась с грохотом и лязгом. Свет озарил камеру, и я бросилась на него, уже ничего не понимая, схватилась за Армана, а тот тихо, но оттого не менее страшно сказал в темноту за спиной:
- Вижу, заключение ничему вас не научило.
- Нет, господин тюремщик! – взвыла тьма мужским голосом. – Прошу!
Я почувствовала холод и отступила на шаг. Не туда, в камеру, а вглубь коридора. Неяркий свет факела выхватил фигуру Αрмана,и, клянусь, я разглядела паучьи лапы, протянувшиеся от его тени туда, в камеру. Этого мой рассудок уже не вынес, и спасительная тьма oкутала сознание.
Очнулась я от резкого запаха нюхательных солей. Закашлялась, глаза заслезились, а когда, накоңец, смогла вытереть слезы, поняла, что лежу на кровати в отведенной мне спаленке. Чуть повернула голову. Как и ожидала, у постели нашелся сам Αрман. И смотрел он на меня совсем не дружелюбно, а как на нашкодившего котенка. С примесью раздражения и жалости.