На этом записи, сделанные почерком Жюля, заканчивались. Следующие страницы были испещрены каракулями Яны и повествовали о её появлении в лавке.
Она закрыла книгу и испытала необъяснимую тоску, что вот и дочитала историю дядюшки. Новых глав о нём больше не появится. Это даже горше, чем дочитать захватывающую книгу. Всегда жалко расставаться с полюбившимися героями, но тут речь не о книжном персонаже, а о родном человеке.
После такого эмоционального спада трудно было настроиться на написание весёлых миниатюр о Доби-Боби. Но у Яны был опыт сочинять ироничные истории, даже когда на душе кошки скребут. Не сразу, но всё же ей удалось поймать нужное настроение, и текст сам лёг на бумагу. В миниатюре Яны Доби-Боби был уже не двенадцатилетним подростком, а восемнадцатилетним юношей, который решил поухаживать за хорошенькой муазиль, но получалось это у него с переменным успехом. Хорошо хоть пёс выручал.
Яна прихватила листы с текстом и отправилась к Этьену. Она сама не знала, почему не постучалась — видимо, голова была слишком перегружена разными мыслями. За свою нетактичность она сразу же и расплатилась.
Яна открыла дверь, сделала пару шагов и обомлела — посредине комнаты стоял незнакомец. Она сразу поняла, что это дамариец — на нём были кожаные штаны, кожаная туника и жутковатый головной убор. Да и сам он выглядел жутковато. Лица почти не было видно из-за спадавших на лоб длинных косматых чёрных прядей. При этом он ещё и улыбался. Не улыбка — звериный оскал.
Яна уже была близка к тому, чтобы звать на помощь. Но вдруг дамариец заговорил голосом Этьена.
— Прелесть моя, не пугайся, это я, — он дёрнул себя за космы, и они снялись с головы, оказавшись всего лишь париком.
— Этьен, я от страха чуть заикой не стала. Разве можно так пугать? — возмутилась Яна.
Хотя чему возмущаться, если вломилась без стука?
— Что ты делаешь? — спросила она уже куда более миролюбиво и мягко.
— Репетирую образ дамарийца.
— Очень похоже, — усмехнулась Яна. — Я ни на секунду не усомнилась, что передо мной дамариец. Но зачем? Для какого-то выступления?
Пожалуй, Трэ-Скавельская публика ещё не очень готова смотреть спектакли о дамарийцах.
— Нет, — Этьен резко стал серьёзным. — Хочу наведаться к ним.
Ну и дела. Напрашивался вопрос — зачем. Но Яна сама догадалась.
— Хочешь повидаться с Уйгу?
— Да. Все эти дни я пытался не думать о ней. Пытался убедить себя, что она в порядке. Не получается.
— Моррис заверил, что Уйгу под присмотром родителей, — напомнила Яна.
— Знаю, но… — глаза Этьена лихорадочно блеснули, — не успокоюсь, пока не увижу её.