Тем временем вывели следующего обвиняемого. И процедура повторилась, только уже без помпы, а довольно просто. Приговор, заключение в клетке, последнее слово, движение королевской руки — смерть. Те, кто успевал что-то сказать, молили о пощаде или кричали о невиновности, но были и те, кто призывал кэрров свергнуть короля, говоря о его безумии и бесчеловечной жестокости. Таких оказалось немного и их даже не было жалко.
Никлос играючи обращался с пьеттой, показывая, что каждое творимое за стеклом зверство — дело его рук. Он хотел, чтобы они накрепко запомнили, что ждёт за неповиновение короне. Каждый раз, сжимая кулак, король видел перед собой ухмыляющееся лицо Тьена. Слышал его смех и от этого злился всё больше и больше. Жалкий юнец, а смог обставить всех! Найденные доказательства в доме Адегельских оказались настолько чудовищны, настолько же ужасающим был тот факт, что парень и от круга заговорщиков скрывал собственные эксперименты с Чёрной пьеттой.
Но самым жутким было то, что всё начала его мать, Вишка, которая с самого рождения понемногу пичкала ребёнка ядом пьетты, вырабатывая устойчивость к спорам растения. Она сплела для него рубашки и нательное белье из стеблей и листьев цветка, а высушенные бутоны перемалывала и набивала подушки сына. Он контактировал с отравой всю жизнь и это помогло ему выработать особую связь с растением. Сделало его особенным. Через останки отца Никлоса, найденные в подвале дома Адегельских.
Однако это не сделало его чёрным драконом. Не сделало из него короля.
Представлению наскучило Нику. В сущности, все умирают одинаково, а играть с болванчиками в театр пыток по нраву только конченному садисту. Поэтому последнего он убил просто, свернув шею тьмой. Публика притихла ожиданием главного представления. Один из лидеров заговора, единственный переживший Ночь трезубцев и костей.
Старший сын Миклоша Адегельского — Виклош, из которого удалось выудить лишь крохи общих знаний. Мужчина оказался крепким орешком под стать жены, что на глазах серых мышей перерезала себе глотку от уха до уха, не оставив магам и шанса прочесть последние мысли мертвячки — лезвие было щедро смазано белладонной, что спутывала сознание, делая его бесполезным для чтецов.
Тем временем, на сцену вернулся Богарт. Мужчина, слегка побледневший от напряжения, вытащил из папочки очередной документ и по знаку его руки на сцену вытащили очередного пленника.
Виклоша было не узнать. Измождённое лицо, испещрённое сотней морщин, покрытых коростой, клочковатая борода, запавшие глаза, щурящиеся от яркого света… Семидесятилетний мужчина выглядел как стопятидесятилетний старик и двигался старчески, подволакивая перебитую пытками ногу. Кандалы на руках до крови сбили запястья, такие же удерживали ноги — за прошедшие месяцы бывший военный несколько раз пытался бежать, разбиваясь о скалы, обрывая крылья. Правда в последнее время пленник поутих, запал пропал, и он смирился со своей долей.