— Ищи рядом с собой, — последнее, что успел произнести Виклош, прежде чем тьма чёрной пьетты накрыла магический огонь, обрывая его страдания. И тотчас полог опал, являя публике почерневший труп. Раздавшиеся со всех стороны крики были остановлены твёрдой рукой Богарта и злобным взглядом Никлоса.
Анка, словно опомнившись, качнулась назад, опускаясь обратно в кресло и расслабляя скрюченные пальцы. Она подхватила бокал с вином и залпом осушила его, не почувствовав ни вкуса, ни крепости.
Стража раскрыла клетку и, разложив плотный кусок ткани, аккуратно завернули то, что осталось от Виклоша. Пока они прибирались, Ник в задумчивости вернулся на своё место.
— Это было заложено в него как заряд, на случай если скажет выбранные ранее слова, — прошептал, склонившись к королю, Томар Бай. — Такое… не обезвредить, времени нет. Хм… а ведь я проверял его — не было ничего. Не пил он синявку. Ему дали её утром. Знали, что он может прийти в себя и заговорить.
— Твой недочёт. Должен был проверить каждого, — процедил Ник, и Томар отшатнулся — таким взглядом на него глянул король.
— Простите, Ваше величество. Впредь это не повторится.
— К суду вызывается последний участник заговора, — по знаку Ника заговорил Богарт, всё ещё стоящий за стойкой. Он перевернул листы, и чётко выговорил: — Рупер Свенский.
На трибунах загудели. Как же это! Герой войны с песчаными демонами! Маршал, награждённый перламутровой звездой самим Словеном Каргатским. Наставник маршала Артана Гадельера…
И стража вывела этого героя. Аккуратно, под ручку, тогда как сам Рупер опирался на палочки, слегка клоня седовласую голову набок. Он подволакивал ноги, слепо щурился, горбился, держа голову как стервятник, из-за растущего горба. Старик выглядел гораздо лучше, чем остальные заключённые. Чище, в свежей рубашке и штанах, причёсанный, без следов изнеможения. Его не держали в темнице Лакраш, а содержали в лазарете — из-за пережитого у бывшего маршала совсем сдало сердце, и он еле-еле выносил прогулки дольше пятнадцати минут.
Любой допрос или вопрос о прошлом, вводили его в состояние невменяемости и начинался сердечный приступ. Благо он охотно шёл на контакт и сам, когда чувствовал себя лучше, выдавал всё, что знал. А знал мало — из-за связи с Артаном и обиды Адегельских, его держали на поводке, шантажировали, но не наглели — понимали, что будет, если старик заговорит. Вот и получился титулованный заложник-предатель, что активно занимался Чёрной пьеттой и, по сути, был одним из разработчиков того, во что она превратилась. И что с ним делать?