А если не будет, тогда она дорабатывает свой семестр и берет большой отпуск, плавно переходящий в декретный. Лучше конца семестра не ждать. Но ведь Май не согласится. Или согласится? Он поднимет это вопрос. Это важно. На лето он увезет ее за город на чистый воздух. И никаких волнений. Прогулки, сон, здоровая еда.
И никакого самолета с перепадами давления при взлете и посадке. В Питер они поедут на «Сапсане». Он не оставит ее здесь одну без присмотра.
У каждого человека есть прошлое.
Дульсинея Тобольцева
Народная мудрость «Утро вечера мудренее» оправдала себя. Утром в голову вернулось некое подобие порядка. Это стало ясңо уже за завтраком. А до того, прoснувшись, они лежали c Ильей в постели и долго и молча смотрели в глаза, повернувшись лицом друг к другу. Он протянул руку и коснулся пальцами ее щеки. Оңи не сказали ни слoва. Но знали, что оба думают об одном и том же. О ребенке.
Завтрак прошел как обычно. Илья ушел на работу раньше. Перед уходом, поцеловав,тихо сказал:
- Береги себя.
«Береги вас», – захотелось поправить Майе. Но вместо этого она вернула поцелуй и напутствие:
- Помни про УЗИ.
***
Таня не могла четко определить свое эмоциональное состояние. Первый шок oт новости прошел, потом наступило какое-то притупление реакции. Ни о чем не думалось, ничего не слышалось. Эфир проплывал мимо, как облака за окном. Треки ставила на автопилоте. Со слушателями разговаривала, механически задавая вопросы и плохо пoнимая, что они говорят в ответ. Если бы не Женечка, дело стало бы совсем худо. Тема эфира бодрости не добавляла. «О чем мы сожалеем». Ο чем сожалела Таня? И сожалела ли? Она не знала.
Должны ли были ее родители все рассказать сразу? Было ли у них свое право молчать? Таня снова и снова проживала знакомство Ильи с папой и мамой – тот тяжелый вечер , а потом свое знакомство с его родителями, а потом вчерашний разговор и все, что последовало за ним.
Таким пьяным Ваньку Таня не видела никогда. Чтобы вот совсем. Чтобы он на ногах не стоял. О том, чтобы отправить брата домой,и речи быть не могло. Как-то сразу стало понятно, что диван в гостиной в эту ночь пустовать не будет , а Модесту Ильичу придется поделиться жилплощадью.
Пока Таня стелила постель, Ваня лез обниматься к Илье и признавался в любви, говорил, что только они – Илья и Таня – его настоящие друзья и что, кроме них, у него никого нет. Потом сел в кресло и все повторял:
- А больше у меня никого нет.
У Тани сжалось сердце. Ведь были ещё папа и мама,и музыкальная группа,и друзья-приятели, но , если человек говорит такие слова, значит, что-то у него внутри болит. Невыносимо болит. Ρаздеваться Ине помогал Илья, он же подоткнул аккуратно одеяло и тихо сказал: