Мне надоедает этот цирк. Надоедает смотреть на его спокойное сосредоточенное лицо. Я разворачиваюсь и иду за телефоном, чтобы позвонить отцу и сказать, что мне необходима другая квартира. Набрав его номер, слышу лишь уверенное “оператор вне зоны действия сети”. Выключен. Он выключен, когда его дочка только приехала в другую страну, он отключил телефон. Я не успеваю набрать водителя, когда из моих рук выхватывают телефон. Успеваю сказать только:
— Эй. Отдай, — я тянусь за смартфоном, но Тимуру, кажется, плевать. — Отдай, я съеду из твоей квартиры сейчас же.
— Ты никуда не поедешь, — спокойно сообщает он, а сам снимает блокировку смартфона и что-то нажимает на экране.
Я пытаюсь выхватить телефон, но он лишь перехватывает меня за талию и удерживает, сам же совершенно невозмутимо дальше копается в смартфоне. Я не сразу понимаю, что он открыл камеру, поэтому даже не успеваю отреагировать. Безжизненно смотрю, как он открывает инстаграм и постит туда снимок, вбивает хэштеги и сохраняет файл, после чего возвращает мне телефон.
Я тут же смотрю на то, что он написал. Хэштег “люблю своего жениха”.
Что?
— Зачем ты это сделал? — растерянно говорю я, совершенно ничего не понимая.
Тимур забирает у меня телефон, отбрасывает его на диван, после чего обхватывает мою талию руками и шепчет:
— Сонь.
— Зачем ты это сделал? — повторяю свой вопрос.
Не хочу слушать его душещипательные разговоры, которые он приберег для журналистов. Вот им их пусть и рассказывает. Им, а не мне.
Я знаю, что его пост в инстаграм окончательно уничтожил мое имя. Вот теперь я точно та, чье имя будет на устах у тысяч людей.
— Ты поедешь со мной, выйдешь за меня замуж и станешь хорошей женой, Соня.
Я мотаю головой и зло говорю:
— Ни за что!
— Ты сделаешь это, потому что у тебя нет выбора.
Я сама не понимаю, как начинаю вырываться из его рук и бить о его грудь кулаками. Я дерусь, кажется, не на жизнь, а на смерть, но Тимур ловко перехватывает мои руки и сжимает меня в объятиях.
— Ведьма, — рычит он и перекидывает меня через бедро на кровать, тут же прижимаясь ко мне телом.
— Слезь с меня! — приказываю ему сквозь зубы.
— За что ты меня так ненавидишь? — он рассматривает мое лицо, будто впервые видит.
Смотрит так искренне, будто и вправду не понимает. Неужели не помнит? Или думает, что у меня нет причин для ненависти?
— За то, что ты разбил мои мечты, Байрамов! — зло шиплю я, но предательские слезы все же скатываются по щекам.
— Это когда это? — с издевкой спрашивает он, отчего мне кажется, что по моим внутренностям прошли лезвием.