Бронвин сидела в оранжерее с упрощенным, по крайней мере так говорилось в аннотации, руководством по изучению языка жестов и, когда услышала счастливый голосок Кайлы, быстро засунула книгу под диванную подушку. Если Брайс увидит, что она изучает, точно не обрадуется – каждый раз, когда она упоминала его глухоту, он злился.
Кайла вошла в оранжерею, как всегда, смеясь и лепеча, за ней шел, по-обычному, хмурый Брайс.
– Мамочка! – взвизгнула малышка и тут же забралась к Бронвин на колени. От нее пахло морем и солнцем.
Кайла была одета в дорогущий розовый костюмчик, который купил для нее отец. Брайс повез дочку за покупками на следующий после их возвращения день. Бронвин мысленно пожелала ему удачи, зная, что в магазинах Кайла превращается в сущее наказание, но как только они уехали, забеспокоилась: вдруг Кайла испугается, поняв, что мамы нет рядом, а Брайс не справится с ее истерикой? Но она зря волновалась – отец и дочь вернулись из магазинов лучшими друзьями и с тех пор почти не расставались. Бронвин немного ревновала, что Брайс так легко занял место в сердце дочери. Ей бы хотелось, чтобы Кайла «устроила ему тяжелую жизнь», но малышка приняла отца без всяких протестов и, похоже, совсем не скучала по матери. Бронвин постаралась погасить зависть, снова видя их вместе. Не из симпатии к Брайсу – к нему у нее выработалась стойкая неприязнь, но ради Кайлы. Ее дочери нужен был отец, и, если честно, неисчерпаемая энергия малышки порядком истощила Бронвин.
Она, ласково воркуя, обнимала дочку, оттягивая момент, когда должна будет встретиться взглядом с мужем, а когда набралась смелости и посмотрела на него, удивилась. Брайс был так открыт и уязвим, но заметив, что Бронвин глядит на него, тут же нахмурился.
– Что вы с папой делали сегодня утром? – не опуская голову, чтобы Брайс мог прочесть по губам, спросила она у Кайлы.
– Играли в лошадку! – с восторгом ответила малышка и подпрыгнула, пришпоривая каблучками туфелек бедра матери. – Но, лошадка! Но!
Бронвин поморщилась от боли, и Брайс снял Кайлу с ее колен.
– Ты делаешь маме больно, – сказал он хорошо модулированным голосом.
Вероятно, ему было сложно оценить, насколько громко он произносит слова, поэтому он говорил так тихо, что Бронвин едва слышала. В принципе, он редко обращался к Бронвин, и, скорее всего, говори он с ней, то громкость голоса будет расти пропорционально гневу, поскольку он постоянно злился на Бронвин.
Брайс задумчиво посмотрел на нее, а затем, к ее удивлению, сел рядом. Кайлу он опустил на пол, где были разбросаны ее игрушки.